Отправлено: 05.12.08 08:54. Заголовок: Савитри

Много времени нужно, чтобы выявить не переведённое никем. Но результат будет стоить того. А тему открываю сегодня.

 Отправлено: 10.10.19 14:14. Заголовок: Песнь III ВХОЖДЕНИЕ ..

Песнь III
ВХОЖДЕНИЕ ВО ВНУТРЕННИЕ СТРАНЫ

Сначала из занятого гулом ума,
Словно с шумного переполненного рынка, в пещеру
Магией внутреннего момента она вошла.
Абсолютная безмолвная пустота стала ею самой:
Её ум, не посещаемый голосами мысли,
Уставился в немую бесконечность глубокой пустоты.
Её высоты отступили, её глубины за ней закрылись;
Всё убежало от неё и оставило её пустой.
Но когда она возвращалась к своему "я" мысли,
Вновь она становилась человеческим существом на земле,
Частью Материи, домом закрытого взгляда,
Умом, принуждаемым мыслить нашим невежеством,
Жизненной силой, вдавленной в лагерь трудов,
А материальный мир-- её ограничивающим полем.
Поражённая, подобная некто незнающему, она искала её путь
Из клубка невежественного прошлого человека,
Что принимал поверхностную личность за душу.
Затем заговорил Голос, обитавший на тайных высотах:
"Ты ищешь для человека, а не только для себя.
Только если Бог принимает человеческий ум
И надевает смертное невежество, как его плащ,
И делает себя Карликом с тройным шагом,
Он может помочь человеку превратиться в Бога.
Как человек, замаскированное космическое Величие трудится
И находит мистические недоступные врата,
И открывает золотую дверь Бессмертного.
Человек, гуманоид следует по человеческим стопам Бога.
Принимая его тьму, ты должна принести ему свет,
Принимая его печаль, ты должна принести блаженство.
В теле из Материи [должна] найти твою рождённую небом душу."
Тогда Савитри вынырнула из стен её тела
И встала с небольшим интервалом в стороне от себя,
И заглянула в глубины её тонкого существа,
И в его сердце, как в бутоне лотоса,
Предугадала её тайную и мистическую душу.
У тусклого портала внутренней жизни,
Что не выпускает из наших глубин ум тела
И всё, что живёт, кроме дыхания тела,
Она постучала и надавила на ворота из чёрного дерева.
Живой портал заскрипел угрюмыми петлями:
Тяжело, неохотно он сетовал инертно
На тиранию прикасания духа.
Грозный голос вскричал изнутри:
"Назад, создание земли, чтобы ты не умерла в муках и терзаниях."
Страшный ропот поднялся, как смутное море;
Змей порога с шипением поднялся,
Фатальный страж в капюшоне с чудовищными кольцами,
Гончие тьмы зарычали, разинув пасти,
А тролли, гномы и гоблины хмурились и таращились,
И дикий звериный рык будоражил кровь страхом
И угроза бормотала на опасном языке.
Непоколебимо её воля давила на жёсткие прутья:
Ворота широко распахнулись с протестующим скрежетом,
Противостоящие Силы отвели их ужасную охрану;
Её существо вошло во внутренние миры.
В узком проходе, вратах подсознания,
Она дышала с трудом и болью и стремилась
Отыскать внутреннее "я", скрытое в чувствах.
В плотность тонкой упакованной Материи,
[В] полость, заполненную слепой массой силы,
[С] противостоянием из обманчивых сияний,
[С] тяжёлым барьером из невидящего зрения
Она пролагала её путь через тело к душе.
Она прошла через опасную пограничную линию,
Где Жизнь погружается в подсознательный сумрак
Или пробивается из Материи в хаос ума,
Кишащий элементарными сущностями
И дрожащими формами смутной полутелесной мысли,
И грубыми началами несдержанной силы.
Сначала там была трудная узость,
Давление неопределённых сил и дрейфующих воль;
Ибо всё было там, но ничто [не было] на своём месте.
Временами открывание происходило, дверь размыкалась;
Она пересекла пространства тайного "я"
И ступила в переходы внутреннего Времени.
Наконец она прорвалась в форму вещей,
Начало конечности, мир чувства:
Но всё по-прежнему путалось, ничто само не находилось.
Души там не было, а только крики жизни.
Толпа и шумный воздух окружили её.
Орда звуков игнорировала значение,
Диссонирующее столкновение криков и противоположных призывов;
Толпа видений прорвалась сквозь зрение,
Теснящаяся последовательность, лишённая смысла и порядка,
Чувства толкались в переполненном и обременённом сердце,
Каждое пробивало его отдельный непоследовательный путь
И не заботилось ни о чём, кроме движения его эго.
Ралли без ключа общей воли,
Мысль глазела на мысль и тянула за упругий мозг,
Словно для того, чтобы сорвать разум с его места
И бросить его труп в придорожный сток жизни;
Так мог бы [он,] забытый, лежать в грязи Природы,
Покинутый убитым стражем души.
Так могла бы сила жизни стряхнуть с себя власть ума,
Природа отреклась бы от правления духа,
И голые элементальные энергии
Сделали бы из чувства славу безграничной радости,
Великолепие экстатической анархии,
Упоение, могучее и безумное, от полного блаженства.
Это был инстинкт чувства пустоты души,
Или, когда душа спит, скрытая, - пустоты силы,
Но теперь витальное божество просыпается внутри
И поднимает жизнь прикасанием Всевышнего.
Но как придут слава и пламя,
Если ум будет отброшен в бездну?
Ибо тело без ума не имеет света,
Восторга духа от чувства, радости жизни;
Всё тогда становится подсознательным, мрачным,
Бессознательность ставит её печать на странице Природы
Или же безумный беспорядок кружит мозг,
Посылая [его] по разрушенным дорогам Природы,
Хаос беспорядочных импульсов,
При которых не может прийти ни свет, ни радость, ни покой.
Это состояние теперь угрожало, она его отталкивала от себя.
Как будто по длинной бесконечной качающейся улице
Одна, ведомая среди топота спешащей толпы,
Час за часом она шагала, не отпуская,
Удерживая её волей бессмысленную свору на расстоянии;
Из-под ужасного пресса она извлекла её волю
И сосредоточила её мысль на спасительном Имени;
Тогда всё стихло и опустело; она была свободна.
Пришло большое избавление, обширное спокойное пространство.
Некоторое время она двигалась сквозь пустое спокойствие
Обнажённого Света невидимого солнца,
Пустоту, что была бестелесным счастьем,
Блаженным вакуумом безымянного покоя.
Но теперь фронт ещё более мощной опасности приближался:
Давление телесного ума, размышление Бессознательного
Из бесцельных мыслей и воли отпали от неё.
Приближаясь, маячила гигантская голова Жизни,
Неуправляемой умом или душой, подсознательной, просторной.
Она вложила всю силу в единственный порыв,
Она превратила её силу в мощь опасных морей.
В тишину её безмолвного "я",
В белизну её медитации Пространства
Наплыв, поток скорости Жизни
Ворвался, будто стегаемая ветром гонимая толпа волн,
Мчащихся по бледному подножию летнего песка;
Она затопила свои берега, гора взбирающихся волн.
Огромен был её обширный и страстный голос.
Он взывал к её слушающему духу, когда он бежал,
Требуя подчинения Бога отцепившейся Силе.
Глухая сила, взывающая к немому статусу,
Тысяча голосов в приглушённом Просторе,
Она требовала поддержки сердца для её хватки радости,
Для её нужды действовать - согласия свидетельствующей Души,
Для её жажды силы - печати её нейтрального существа.
В широту её наблюдающего "я"
Она принесла грандиозный порыв Дыхания Жизни;
Её поток нёс надежды и страхи мира,
Всей жизни, всей Природы неудовлетворённый голодный крик
И жажду, что вся вечность не может наполнить.
Она взывала к горним тайнам души
И к чуду никогда не умирающего огня,
Она говорила с неким первым невыразимым экстазом,
Скрытым в творческом биении Жизни;
Из низших невидимых глубин она вырвала
Её соблазн и магию беспорядочного блаженства,
В свет земли влила её путаницу замысловатого очарования
И пьянящую тягу примитивной радости Природы,
Огонь и тайну запретного наслаждения,
Выпитого из бездонного колодца мирового либидо,
И медово-сладкое ядовитое вино похоти и смерти,
Но мечтала об урожае славы богов жизни
И ощущала золотое жало небесного восторга.
Циклы бесконечности желаний
И мистики, что делали нереализованный мир
Шире, чем узнанное, и ближе, чем неизвестное,
В котором вечно охотятся гончие ума и жизни,
Искушали глубоко неудовлетворённый порыв внутри
Тосковать по несбывшемуся и вечно далёкому,
И превращали эту жизнь на ограниченной земле
В восхождение к вершинам, исчезающим в пустоте,
В поиск славы невозможного.
Она мечтала о том, что никогда не было познано,
Она хваталась за то, что никогда не было завоёвано,
Она преследовала в Элизиумной памяти
Очарования, что бегут из скоро утрачиваемого восторга сердца;
Она осмелилась на силу, что убивает, на радости, что ранят,
На образные формы незавершённых вещей
И на призыв к Цирцейскому трансмутирующему танцу,
И на страстное владение дворами любви,
И на ярость дикого Зверя, и на возню с Красотой и Жизнью.
Она приносила свой крик и всплеск противоположных сил,
Её моменты прикосновения к светящимся планам,
Её огненные восхождения и устремлённые в небо обширные попытки,
Её огненные башни мечты, построенные на ветрах,
Её погружения во тьму и бездну,
Её мёд нежности, её крепкое вино ненависти,
Её смены солнца и облаков, смеха и слёз,
Её бездонные ямы опасности и глотающие бездны,
Её страх и радость, её экстаз и отчаяние,
Её оккультные колдовства, её простые линии
И великие причастия, и возвышающие движения,
Её веру в небеса, её общение с адом.
Эти силы не притуплялись от мёртвого груза земли,
Они давали вкус амброзии и жало яда.
Страсть была во взгляде Жизни,
Что видела небо голубым в сером воздухе Ночи:
Импульсы, направленные к Богу, парили на крыльях страсти.
Стремительные мысли Ума всплывали из их высоких шей,
Сияя великолепием, как радужная грива,
Парюра света чистой интуиции;
Её пламенноногому галопу они могли подражать:
Голоса ума имитировали напряжение вдохновения,
Его удар непогрешимости,
Его скорость и молниеносный небесный прыжок богов.
Острый клинок, что рубит сети сомнений,
Его меч проницательности казался почти божественным.
Но всё это знание было заимствовано у солнца;
Формы, что приходили, не были естественными рождениями небес:
Внутренний голос мог произнести Слово [из] нереального;
Его могущество, опасное и абсолютное,
Могло смешать яд с вином Бога.
На этих высоких блестящих спинах могла скакать ложь;
Истина с восторгом лежала в страстных объятиях ошибки,
Скользя вниз по течению на весёлой позолоченной барже:
Она окаймляла её луч великолепной ложью.
Здесь, в низших царствах Жизни, встречаются все противоположности;
Истина смотрит и делает её дела с забинтованными глазами,
А Невежество здесь покровительствует Мудрости:
Эти галопирующие копыта на скорости их энтузиазма
Могут нести к опасной промежуточной зоне,
Где Смерть ходит, нося одеяние бессмертной Жизни.
Или они входят в долину блуждающего Блеска,
Откуда, пленники или жертвы благовидного Луча,
Души, пойманные в ловушку в этой области, никогда не могут выйти.
Агенты, а не хозяева, они служат желаниям Жизни,
Вечно трудясь в силках Времени.
Их тела, рождённые из чрева некоего Ничто,
Заманивают дух в мечтания момента,
Затем погибают, извергая бессмертную душу
Из чрева Материи в клоаку Ничего.
Всё же некоторые, не уловленные, не убитые могут осторожно пройти,
Неся образ Истины в защищённом сердце,
Вырвать Знание из скрытой хватки ошибки,
Пробить пути сквозь слепые стены маленького "я",
Затем отправиться дальше, чтобы достичь более великой жизни.
Всё это проносилось мимо неё и казалось её видящему взгляду,
Как будто вокруг высокого и безгласного острова
Шум воды с далёких неизвестных холмов
Поглощал его узкие берега толпящимися волнами
И создавал голодный мир белой дикой пены:
Спешащий, дракон с миллионом ног,
С его пеной и криком[, будто] грохота пьяного великана,
Подбрасывая гриву Тьмы в небо Бога,
Он затихал, удаляясь в отдалённый рёв.
Затем вновь улыбнулся большой и спокойный воздух:
Голубые небеса, зелёная земля, партнёры царства Красоты,
Жили как прежде, товарищи по счастью;
И в сердце мира смеялась радость жизни.
Всё теперь было тихо, земля сияла, сухая и чистая.
Сквозь всё это она не двигалась, не погружалась в тщетные волны.
Из безбрежности безмолвного "я"
Сбежал крик Жизни; её дух был нем и свободен.

   Затем, продвигаясь вперёд сквозь широкую тишину "я",
Она вошла в сверкающее упорядоченное Пространство.
Там Жизнь обитала, оставленная в вооружённом спокойствии;
Цепь была на её сильном мятежном сердце.
Приученная к скромности размеренного шага,
Она уже не хранила её неистовой страсти и порыва;
Она утратила беззаботное величие её вдохновения
И обильное великолепие её царственной силы;
Обузданы были её могучие пышности, её роскошное расточительство,
Отрезвлены пирушки её вакхической игры,
Были урезаны её траты на базаре желания,
Принуждена её деспотичная воля, танец её фантазии,
Холодная флегматичность сковывала буйство чувств.
Царственность без свободы была её уделом;
Правительница на троне повиновалась её министрам:
Её слуги - разум и чувство, - управляли её домом:
Границы её духа они набросали в жёстких линиях
И, охраняя фалангой из бронированных правил
Уравновешенное царствование разума, сохраняли порядок и мир.
Её воля жила, замкнутая в непреклонных стенах закона,
Принуждена была её сила цепями, что притворялись украшающими,
Воображение было заключено в крепость,
Её бессмысленный и распущенный фаворит;
Уравновешенность реальности и симметрия разума
Были поставлены на их места, охраняемые выстроенными фактами,
Они дали для трона душе скамью Закона,
Для царства - маленький мир правила и линии:
Вековая мудрость, сморщенная до линий схолиаста,
Сжалась по образцу в копировальном аппарате.
Всемогущей свободы Духа здесь не было:
Учительский ум захватил огромное пространство жизни,
Но предпочитал жить в голых и жалких комнатах,
Остающихся вдали от слишком обширной опасной Вселенной,
Боясь потерять его душу в бесконечности.
Даже широкий размах Идеи был вырезан
В системе, прицепленной к неподвижным колоннам мысли
Или прикованной к твёрдой основе Материи:
Или же душа терялась в её собственных высотах:
Подчиняясь высоколобому закону Идеала,
Мысль воздвигала трон на несубстанциальном воздухе,
Презирая плоскую тривиальность земли:
Она запретила реальности жить в её мечтах.
Или же всё шагало в системную вселенную:
Империя Жизни была управляемым континентом,
Её мысли - армией, ранжированной и дисциплинированной;
Одетые в форму, они хранили логику их постоянного места
По приказу тренированного разума центуриона.
Или каждая входила в её положение, подобно звезде,
Или маршировала по неподвижным и сложенным из созвездий небесам,
Или хранила её феодальный ранг среди её сверстников
В неизменной космической иерархии неба.
Или, подобно высокородной деве с целомудренными глазами,
Которой запрещено ходить открытыми публичными путями,
Она должна [была] двигаться в тесных уединённых покоях,
Чувствуя себя в монастырской жизни или на садовой тропке.
Жизнь была обречена на безопасный ровный путь,
Она не осмеливалась искушать большие и трудные высоты
Или взбираться, чтобы стать рядом с одинокой звездой,
Или обходить опасность пропасти,
Или искушать опасный смех пенно-вихрящихся разрушителей -
Лирика приключений, любителя опасности,
Или призывать в её покои какого-то пылающего бога,
Или покидать пределы мира и быть там, где нет границ,
Встречать страстью сердца Восхитительное
Или поджигать мир внутренним Пламенем.
Наказуемая за эпитеты в прозе жизни,
Она должна заполнять цветом лишь её санкционированное пространство,
Не вырываться из кабины идеи,
Не посягать на ритмы, слишком высокие или обширные.
Даже когда она парила в идеальном воздухе,
Полёт мысли не терялся в небесной синеве:
Она рисовала в небесах узорный цветок
Дисциплинированной красоты и гармоничного света.
Умеренный бдительный дух управлял жизнью:
Его действия были инструментами обдуманной мысли,
Слишком холодной, чтобы разжечь огонь и поджечь мир,
Или осторожными дипломатическими ходами разума,
Проверяющими средства к заранее установленной цели,
Или на высочайшем уровне - неким планом спокойной Воли
Или стратегией некоего Высшего Командования изнутри,
Чтобы завоевать тайные сокровища богов
Или добыть для замаскированного короля некий славный мир,
А не рефлексом спонтанного "я",
Показателем существа и его настроений,
Взмахом сознательного духа, таинством
Общения жизни с неподвижным Всевышним
Или его чистым движением по дороге Вечности.
Или же для тела некой высокой Идеи
Был выстроен дом из слишком тесно пригнанных кирпичей;
Действие и мысль цементировали стену
Маленьких идеалов, ограничивающих душу.
Даже медитация размышляла на узкой скамье;
И поклонение обращалось к исключающему Богу,
Универсальному молились в часовне,
Чьи двери были закрыты от вселенной;
Или преклоняли колени перед бестелесным Безличным
С умом, закрытым для крика и огня любви:
Рациональная религия высушивала сердце.
Она планировала плавные жизненные действия по правилам этики
Или предлагала холодную и лишённую пламени жертву.
Священная Книга лежала на освящённом столе,
Обёрнутая в шёлковые нити интерпретации:
Кредо запечатывало её духовный смысл.

 Отправлено: 12.10.19 21:08. Заголовок: Здесь была тихая стр..

Здесь была тихая страна неподвижного ума,
Здесь жизнь больше не была всем, и не было голоса страсти;
Крик чувства тонул в тишине.
Ни души не было там, ни духа, а только ум;
Ум претендовал быть духом и душой.
Дух видел себя как форму ума,
Терял себя в славе мысли,
Свет, что делал невидимым солнце.
Она вошла в твёрдое и устоявшееся пространство,
Где всё было спокойно, и все вещи сохраняли их места.
Каждый находил то, что искал, и знал его цель.
Всё удерживало финальную последнюю стабильность.
Там стоял впереди тот, кто нёс власть
На важном челе и владел жезлом;
Приказ был воплощён в его жесте и тоне;
Окаменевшая мудрость традиции вырезала его речь,
Его изречения смаковались оракулом.
"Путешественница или пилигрим внутреннего мира,
Тебе повезло достичь нашего сверкающего воздуха,
Пылающего высшей окончательностью мысли.
О стремящаяся к совершенному пути жизни,
Здесь найди его; отдохни от поиска и живи в мире.
Нам принадлежит дом космической уверенности.
Здесь истина, гармония Бога здесь.
Зарегистрируй твоё имя в книге избранных,
Допущенных санкцией от немногих,
Прими твоё положение в знании, твой пост в уме,
Твой билет порядка, нарисованный в бюро Жизни,
И восславь твою судьбу, что сделала тебя одной из нас.
Всё здесь, маркированное и связанное, ум может знать,
Всё спланировано законом, что Бог допускает к жизни.
Это конец, и здесь нет запредельного.
Здесь безопасность окончательной стены,
Здесь ясность меча света,
Здесь победа единой Истины,
Здесь горит алмаз безупречного блаженства.
Любимец Небес и Природы живёт."
Но слишком довольному и уверенному мудрецу
Савитри отвечала, бросив в его мир
Глубокое освобождение взгляда, вопрошающий внутренний голос сердца:
Ибо здесь сердце не говорило, лишь ясный дневной свет
Интеллекта царил, ограниченный, холодный, точный.
"Счастливы те, кто в этом хаосе вещей,
В этом приходе и уходе ног Времени
Может найти единственную Истину, вечный Закон:
Неприкосновенные, они живут надеждой, сомнением и страхом.
Счастливы люди, укоренённые в твёрдой вере
В этот неопределённый и неоднозначный мир,
Или те, кто посадил в богатую почву сердца
Одно малое зерно духовной уверенности.
Счастливейшие, кто стоит на вере, как на скале.
Но я должна пройти, оставив законченный поиск,
Округлый результат Истины, незыблемый, неизменный,
И это гармоничное строение мирового факта,
Это упорядоченное знание видимых вещей.
Здесь я не могу оставаться, ибо я ищу мою душу."
Никто не отвечал в этом ярком довольном мире,
Или лишь поворачивался на его привычный путь,
Удивлённый, услышав вопрос в этом воздухе
Или мысли, что всё ещё могли обратиться к Запредельному.
Но некоторые роптали, прохожие из родственных сфер:
Каждый по его кредо судил о мысли, что она говорила.
"Кто же тогда тот, кто не знает, что душа -
Это ничтожная железа или нарушение секреции,
Тревожащее разумное правление ума,
Нарушающее функцию мозга,
Или жажда, поселившаяся в смертном доме Природы,
Или сон, нашёптанный в пещере гулких мыслей человека,
Кто продлил бы его краткий несчастный срок
Или уцепился бы за жизнь в море смерти?"
Но другие: "Нет, она ищет её дух.
Великолепная тень имени Бога,
Бесформенный блеск из царства Идеала,
Дух - это Святой Дух Ума;
Но никто не прикасался к его членам и не видел его лица.
Каждая душа - распятый Сын великого Отца,
Ум - единственный родитель этой души, её сознательная причина,
Почва, на которой трепещет краткий преходящий свет,
Ум, единственный творец видимого мира.
Всё, что здесь есть - часть нашего собственного "я";
Наш ум создал мир, в котором мы живём."
Другой, с мистическими и неудовлетворёнными глазами,
Кто любил его убитую веру и оплакивал её смерть,
- Остался ли кто-нибудь, кто ищет Запредельное?
Может ли ещё тропа быть найдена, врата открыты?"
Так она путешествовала сквозь её безмолвное "я".
На дорогу она вышла, переполненную жаркой толпой,
Что мчалась, сверкая огненными ногами, с солнечными глазами,
Стремясь достичь таинственной стены мира
И пройти через замаскированные двери во внешний ум,
Куда не проникает ни Свет, ни мистический голос,
Посланники из нашего подсознательного величия,
Гости из пещеры тайной души.
В тусклую духовную дремоту они прорываются
Или проливают широкое чудо на наше бодрствующее "я",
Идеи, что преследуют нас сияющей поступью,
Мечты, что намекают на нерождённую Реальность,
Странные богини с глубоко-озёрными магическими глазами,
Сильные ветроволосые боги, несущие арфы надежды,
Великие лунного цвета видения, скользящие по золотому воздуху,
Солнечно-мечтательная голова и звёздно-резные конечности стремления,
Эмоции, делающие обычные сердца возвышенными.

 Отправлено: 13.04.20 01:07. Заголовок: ­Вряд ли когда-то пер..

*PRIVAT*

 Отправлено: 11.11.22 21:15. Заголовок: Шри Ауробиндо «Савитри» Книга 1, Песнь 3 новая редакция

Йога Короля:
Йога освобождения души

Желание мира вызвало её смертное рождение.
Один перед лицом вечного поиска,
Главный герой загадочной игры,
В которой Неизвестное преследует себя в формах
И ограничивает свою вечность часами,
А слепая Пустота борется, чтобы видеть и жить,
Мыслитель и труженик в воздухе идеала
Принёс вниз для немых нужд земли её сияющую силу.
Это был его дух, что спустился из высших сфер
В нашу провинцию эфемерного видения
Колонистом из бессмертия.
Луч указующий на ненадёжных дорогах Земли,
Его рождение содержало символ и знак;
Его человеческое я, как полупрозрачный плащ,
Скрывало Все-Мудрого, что ведёт незрячий мир.
Соединённое с космическим Пространством и Временем
И отдающее здесь Божественный долг земле и человеку,
Великое богосыновство было его божественным правом.
Хоть и соглашаясь на смертное невежество,
Его знание разделяло невыразимый свет.
Сила изначальной Неизменности
Запуталась в моменте и его потоке,
[Но] он сохранял видение Просторов позади:
В нём была сила из Непознаваемого.
Архивариус символов Запредельного,
Казначей сверхчеловеческих мечтаний,
Он нёс печать могучих воспоминаний
И проливал свой грандиозный луч на человеческую жизнь.
Его дни были долгим ростом к Всевышнему.
Небесное существо, питавшее свои корни
Средствами из оккультных духовных источников,
Взбиралось сквозь белые лучи, чтобы встретить невидимое Солнце.
Его душа жила, как делегат от вечности,
Его ум был подобен огню, атакующему небеса,
Его воля - охотнику на тропах света.
Океанический импульс вздымал каждый вдох;
Каждое действие оставляло следы Бога,
Каждый миг был взмахом могучих крыльев.
Маленький сюжет нашей смертности,
Затронутый этим жильцом с высот, стал
Игровой площадкой живого Бесконечного.
Это телесное проявление - не всё;
Форма обманывает, личность - маска;
В глубине человека могут обитать небесные силы.
Его хрупкий корабль переправляет через море лет
Инкогнито Нетленного.
Дух, что является пламенем Бога, пребывает
Огненной частицей Изумительного,
Художником его собственной красоты и восторга,
Бессмертным в нашей смертной бедности.
Этот скульптор форм Бесконечного,
Этот скрытый неузнаваемый житель,
Посвящённый в его собственные завуалированные тайны,
Прячет в маленьком немом зёрнышке свою космическую мысль.
В немой силе оккультной идеи,
Определяющей предназначенную форму и действие,
Пассажир из жизни в жизнь, от уровня к уровню,
Меняющий его изображаемое "я" от формы к форме,
Он рассматривает изображение, растущее под его взглядом,
И в червяке предвидит грядущего Бога.
Наконец путешественник на путях Времени
Прибывает на границы вечности.
В переходный символ человечества экипированный,
Он чувствует свою субстанцию бессмертного "я"
И теряет своё родство со смертностью.
Луч Вечного поражает его сердце,
Его мысль простирается в бесконечность;
Всё в нём обращается в духовные просторы.
Его душа рвётся соединиться со Сверхдушой,
Его жизнь омывается этой сверхжизнью.
Он пил из груди Матери миров;
Суперприрода топлесс заполняет его каркас:
Она принимает вечную основу его духа
Как безопасность для её изменяющегося мира
И формирует фигуру её нерождённых сил.
Бессмертной она воспринимает себя в нём,
В существе работает Создательница без вуали:
Её лицо видно сквозь его лицо, её глаза - сквозь его глаза;
Её существо - его через обширную идентичность.

Тогда в человеке открывается очевидное Божественное.
Статическое Единство и динамическая Cила
Нисходят в него, печати интегрального Божества;
Его душа и тело принимают этот великолепный отпечаток.
Долгая смутная подготовка - жизнь человека,
Круг труда и надежды, войны и мира,
Выводимый Жизнью на тёмной основе Материи.
В его восхождении на вершину, куда ни одна нога ещё не ступала,
Он ищет сквозь полутьму, простреливаемую огнём,
Скрытую реальность, отчасти известную, всегда недостающую,
Поиск нечто или некто [иного] никогда не достигал цели,
Культ идеала никогда не реализовал себя здесь,
[Лишь] бесконечная спираль восхождения и падения,
Пока, наконец, не достигнута гигантская точка,
Благодаря которой сияет его Слава, ради которой мы сотворены,
И мы врываемся в бесконечность Бога.
Через границу нашей природы мы убегаем
В сверхприродную арку живого света.
Теперь это было засвидетельствовано в том сыне Силы;
В нём этот высокий переход заложил свою основу.
Оригинальная и высочайшая Имманентность,
При которой все процессы Природы - это искусство,
Космический Работник приложил свою тайную руку,
Чтобы превратить эту хрупкую грязную махину в средство небес.
Присутствие вызвалось позади двусмысленного экрана:
Оно взбивало его почву, чтобы [ей] выносить вес Титана,
Очищая полуотёсанные блоки естественной силы,
Оно превращало его душу в изваянного бога.
Художник магического вещества самого себя,
Что трудится над своим высоким и сложным планом
В широкой мастерской чудесного мира,
Смоделировал во внутреннем Времени его ритмические части.
Затем произошло внезапное трансцендентное чудо:
Замаскированное безупречное Величие смогло обрисовать себя,
В родовых муках в оккультном чреве жизни
Мечтаемое им великолепие вещей настало.
Венец архитектуры миров,
Мистерия супружества Земли и Неба
Присоединила божественность к смертной схеме.
Родился Провидец, сияющий Гость Времени.
Для него ограничивающий небосвод разума наверху исчез.
В грифоньем авангарде Ночи и Дня,
Во всесокрывающем своде брешь прорвалась;
Сознательные цели бытия откатились назад:
Ориентиры маленькой личности упали,
Остров эго присоединился к его континенту.
Этот мир жёстких ограничивающих форм был превзойдён:
Жизненные барьеры открылись в Неизвестность.
Упразднены были заветы концепций
И, вычёркивая строгие пункты подчинения,
Был аннулирован договор души с неведением природы.
Все серые запреты были сорваны
И сломана твёрдая и блестящая крышка интеллекта;
Истина неразделённая нашла огромную небесную комнату;
Эмпирическое видение видело и знало;
Ограниченный разум стал безграничным светом,
Конечное "я" совместилось с бесконечностью.
Теперь его марш воспарил до [высоты] полёта орла.
Из ученичества в невежестве
Мудрость вознесла его до её мастерства
И сделала его главным масоном души,
Строитель тайного дома Бессмертных,
Соискатель высочайшей безвременности:
Свобода и держава взывали к нему с небес;
Над сумерками разума и звёздной ночью жизни
Воссияла заря духовного дня.

Поскольку он возрос до своего более обширного Я,
Человеческое всё меньше и меньше формировало его движения;
Великое существо увидело великий мир.
Бесстрашная воля к знанию осмелилась стереть
Линии безопасности Разума, рисующего эти преграды
Взлёту ума, погружению души в Бесконечное.
Даже первые его шаги сломали наши маленькие земные границы
И бродили в более просторном и свободном воздухе.
Руками, поддерживаемыми преображающим могуществом,
Он легко поймал, словно лук гиганта,
Оставленные дремлющими в запечатанной тайной пещере
Силы, что спят, неиспользуемые, внутри человека.
Он превратил чудо в обычное действие
И обратился к общей части божественных работ,
Великолепно естественных на этой высоте,
Усилий, что разрушили бы силу смертных сердец,
Преследуя с королевской властью могущественной простоты
Цели, слишком возвышенные для ежедневной воли Природы:
Дары духа толпой пришли к нему;
Они были узором его жизни и его привилегией.
Чистое восприятие предоставило свою прозрачную радость:
Его сокровенное видение не ожидало мысли;
Оно окутывало всю Природу единым взглядом,
Оно смотрело в самую суть вещей;
Больше не обманутый формой, он видел душу.
В существах оно знало то, что скрывалось, им неизвестное;
Оно схватывало идею в уме, желание в сердце;
Оно извлекало из серых складок секретности
Мотивы, что люди скрывают от своих собственных глаз.
Он ощущал жизнь, бьющуюся в других людях,
Вторгающуюся в него с их счастьем и их горем;
Их любовь, их гнев, их невысказанные надежды,
Втекающие потоком или вливавшиеся волнами
В неподвижный океан его спокойствия.
Он услышал вдохновенный звук собственных мыслей,
Вторящий эхом под сводами других умов;
Мировые потоки мыслей появлялись в его видении;
Его внутреннее "я" прорастало ближе к другим "я"
И несло вес родства, общую связь,
И всё же оставалось нетронутым, королём самого себя, одиноким.
Магический аккорд оживил и настроил
На эфирные симфонии старые земные струны;
Это подвигло слуг ума и жизни
Быть счастливыми партнёрами в отклике души,
Ткани и нервы были превращены в чувствительные созвучия,
Записи блеска и экстаза; это сделало
Средства тела служителями духа.
Небесная функция с её более тонким методом
Освещает своей благодатью внешнюю приземлённость человека;
Переживание душой её более глубоких оболочек
Уже не спало, одурманенное господством Материи.
В мёртвой стене, закрывающей нас от более широкого «я»,
В тайну видимого сна [ведущая,]
На мистический тракт за пределами наших бодрствующих мыслей,
Дверь раскрылась, построенная силой Материи,
Высвобождая вещи, не связанные земным смыслом:
Мир невидимый, неизвестный внешнему уму,
Открылся в безмолвных пространствах души.
Он восседал в тайных комнатах и смотрел
На лучезарные страны нерождённых,
Где все вещи, о которых мечтает ум, видны и истинны,
И всё то, к чему стремится жизнь, приближается.
Он видел Совершенство в их звёздных домах,
Носящих славу бессмертной формы,
Лежал в объятьях Вечного мира,
Погружённый в биение сердца Божественного экстаза.
Он жил в мистическом пространстве, где зарождается мысль,
А воля вскармливается эфирным Могуществом,
И питался белым молоком от Вечных сил,
Пока вырастал в подобие бога.
В оккультных комнатах Свидетеля с возведёнными умом стенами
На скрытых интерьерах, скрывающихся проходах
Открылись окна внутреннего видения.
Он овладел домом неразделённого Времени.
Подняв тяжёлый занавес плоти,
Он стоял на пороге, охраняемом змеем,
И вглядывался в сияющие бесконечные коридоры,
Тихий и прислушивающийся в безмолвном сердце
К приходу нового и неизвестного.
Он пристально смотрел через пустые неподвижности
И слышал шаги невообразимой Идеи
На далёких аллеях Запредельного.
Он услышал тайный Голос, Слово, которое знает,
И увидел тайный лик, что есть наш собственный [лик].
Внутренние планы раскрыли свои хрустальные двери;
Странные силы и влияния коснулись его жизни.
Видение пришло более высоких областей, чем наша,
Осознание более ярких пространств и небес,
Существ, менее ограниченных, чем недолговечные люди,
И более тонких тел, чем эти преходящие образы,
Предметов, слишком тонких для нашей материальной хватки,
Действий, вибрирующих сверхчеловеческим светом,
И движений, подталкиваемых сверхсознательной силой,
И радостей, которые никогда не текли через смертные члены,
И более прекрасных сцен, чем земные, и более счастливых жизней.
Сознание красоты и блаженства,
Знание, что становится тем, что воспринимает,
Заменило разделённые чувства и сердце
И заключило всю Природу в свои объятия.

Разум выглянул, чтобы встретить скрытые миры:
Воздух сиял и изобиловал изумительными формами и оттенками,
В ноздрях трепетали небесные ароматы,
На языке задержался мёд рая.
Канал универсальной гармонии,
Слух был потоком магической аудитории,
Ложем для оккультных звуков, что земля не может слышать.
По тайному тракту спящего себя
Голос донёсся истины погружённой, неведомой,
Что протекает под космическими поверхностями,
Что слышна лишь посреди всеведающей тишины
И удерживается интуитивным сердцем и тайным чувством.
Он выразил бремя тайн, запечатанных и немых,
Он озвучил неисполненное хотение земли
И песнь обетования [ещё] нереализованных небес,
И всё, что скрывается во всемогущем Сне.
В непрекращающейся драме, разыгрываемой Временем
В его долгом слушающем потоке, который несёт
Неразрешимое сомнение мира в паломничестве без цели,
Смех неспящего удовольствия вспенился и зажурчал,
И [возник] ропот желания, которое не может умереть:
Крик пришёл от восторга мира быть,
От грандиозности и величия его воли к жизни,
[Пришли] воспоминания о путешествии души в космосе
Путешественника сквозь магические столетия,
О труде существа во вселенной Материи,
О поиске им мистического смысла его рождения
И о радости высокого духовного отклика,
Об его трепете удовлетворения и довольства
Всей сладостью даров жизни,
Об его широком дыхании и пульсе и дрожи от надежды и страха,
О вкусе мук, и слёз, и экстаза,
О восхищающем остром ударе внезапного блаженства,
О рыданиях его страсти и бесконечной боли.
Ропот и шёпот неслышных звуков,
Что толпятся вокруг наших сердец, но не находят окон,
Чтобы войти, выросли в песнь
Всего, что страдает, всё ещё оставаясь неизвестным,
И всего, что трудится тщетно, чтобы родиться,
И всей сладости, которую никто никогда не попробует,
И всей красоты, которой никогда не будет.
Неслышно для наших глухих смертных ушей
Широкие ритмы мира сплетали их изумительное пение,
К которому жизнь стремится подогнать наши рифмы-биения здесь,
Расплавляя наши границы в безграничном,
Настраивая конечное на бесконечность.
Из подсознательных пещер донеслось слабое бормотание,
Заикание первичного невежества;
В ответ на его невнятный вопрос
Туда нисходил с шеей молнии и с крыльями грома
Сияющий гимн Невыразимому
И хорал сверхсознательного света.
Всё, что открывалось там, никто не сможет здесь выразить;
Видение и сон были сказками, рассказанными истиной,
Или символами, более достоверными, чем факты,
Или истинами, подтверждёнными сверхъестественными печатями.
Бессмертные глаза приближались и смотрели в его [глаза],
И существа из многих царств подходили и говорили:
Вечно живые, которых мы называем мёртвыми,
Могли оставить свою славу за пределами смерти и рождения,
Чтобы произнести мудрость, которая превосходит все фразы:
Короли зла и короли добра,
Апеллянты к судейскому креслу разума,
Провозглашали евангелия взаимных противоположностей,
И все считали себя представителями Бога:
Боги света и титаны тьмы
Сражались за его душу, как за дорогостоящий приз.
В каждый час, освобождённый от дрожи Времени,
Поднималась песнь нового открытия,
Протяжный смычковый гул юношеского эксперимента.
Каждый день был духовным романсом,
Как будто он родился в ярком новом мире;
Приключение набрасывалось на неожиданного друга,
И опасность содержала острый сладкий привкус радости;
Каждое событие было глубоким опытом.
Там были высокие встречи, эпические разговоры,
И приходили советы, выражаемые небесной речью,
И сладостные молитвы выдыхались оккультными губами,
Чтобы помочь сердцу поддаться зову восторга,
И сладостные искушения закрадывались из царств красоты,
И внезапные экстазы из мира блаженства.
Это была область чудес и восторга.
Его светлое яснослышание теперь могло воспринимать всё;
[Его] волновал контакт с могущественными неизвестными вещами.
Пробуждённое для новой неземной близости [всего],
Прикосновение отвечало тонким бесконечностям,
И с серебряным криком открывающихся ворот
Молнии взгляда прыгали в невидимое.
Его сознание и видение постоянно росли;
Они обретали более широкий размах, более высокий полёт;
Он перешёл границу, отмеченную для правления Материи,
И прошёл за территорию, где мысль заменяет жизнь.
Внезапно он вышел из этого мира символов
В безмолвное "я", где не было мира,
И заглянул за предел в безымянный простор.
Эти символические фигуры потеряли их право на жизнь,
Все признаки, что наши чувства могут распознать, были отброшены;
Там сердце больше не билось при касании тела,
Там глаза больше не смотрели на формы красоты.
В редкие и прозрачные промежутки тишины
Он мог парить в беззначной области,
Переполненный глубоким содержанием бесформенности,
Когда мир был поглощён в едином существе
И всё было известно в свете идентичности,
А Дух был своей собственной самоочевидностью.
Верховный взгляд смотрел сквозь человеческие глаза
И видел все вещи и существа, как самого себя,
И знал все мысли и слова, как свой собственный голос.
Там единство слишком близко для поиска и объятий,
И любовь - это стремление Единого к Единому,
А красота - это сладкая разница Одного и того же,
А единство - это душа множества.
Там все истины объединены в единую Истину
И все идеи воссоединены с Реальностью.
Там, зная себя своим собственным бессрочным "я",
Мудрость высочайшая, бессловесная, абсолютная
Сидела в одиночестве в вечном Спокойствии,
Всевидящая, неподвижная, суверенная и одинокая.
Там знание не нуждается в словах, чтобы воплотить идею;
Идея, ищущая дом в безграничности,
Устав от своего бездомного бессмертия,
Не просит об отдыхе в усечённой сверкающей ячейке мысли,
Где единственное окно, обрезая взгляд на вещи,
Допускает только маленький свод из необъятного неба Бога.
Безграничное с безграничным там супруги;
Находясь там, можно быть шире, чем мир;
Находясь там, каждый является его собственной бесконечностью.
Его центр больше не был в земном уме;
Сила видящего молчания наполняла его члены:
Пойманный безгласным белым прозрением
В видение, что превосходит формы,
В жизнь, что превосходит жизнь,
Он приблизился к неподвижному сознанию, поддерживающему всё.
Голос, что только речью мог двигать ум,
Стал безмолвным знанием в душе;
Сила, что только в действии ощущала её истину,
Поселилась теперь в немом всемогущем мире.
Отдых среди труда миров,
Пауза в радости и печали поисков
Обратили напряжение Природы в спокойствие Бога.
Безбрежное единодушие привело к концу жизненные споры.
Война мыслей, что являются родителями вселенной,
Столкновение сил, борющихся за преобладание,
В громадном потрясении, что зажигает звезду,
Как и в создании зерна из пыли,
Орбиты, что вращают их немой эллипс в пространстве,
Вспаханном поисками мирового желания,
Длительные отрыжки от наводнения Времени,
Мучения, окаймляющие страшную силу вожделения,
Что пробуждают кинетику в тупом иле Земли
И вырезают личность из грязи,
Горе, что утоляет голод Природы,
Импульс, что созидает с огнём боли,
Судьба, что наказывает добродетель поражением,
Трагедия, что разрушает долгое счастье,
Плач Любви, ссора Богов
Прекращаются в истине, что живёт в её собственном свете.
Его душа оставалась свободной, свидетель и король.
Не поглощаемый больше в обусловленном моментом потоке,
Где ум непрерывно дрейфует, как на плоту,
Спеша от феномена к феномену,
Он пребывал в покое в неразделённом Времени.
Как будто история давно написана, но действует [лишь] сейчас,
В своём настоящем он удерживал своё будущее и своё прошлое,
Чувствовал в секундах бессчётные годы
И видел часы, как точки на странице.
Аспект неизвестной Реальности
Изменил смысл космической сцены.
Эта огромная материальная вселенная стала
Малым результатом [действия] колоссальной силы:
Обгоняющий момент вечный Луч
Освещал То, что ещё не было воплощено.
Мысль утвердилась в могущественной безмолвности;
Трудящийся Мыслитель расширился и всё рос,
Трансцендентная мудрость коснулась его трепещущего сердца:
Его душа могла выходить за пределы освещённого барьера мысли;
Ум больше не заграждал безбрежную бесконечность.
Сквозь пустое отступающее небо он заметил
Через последний проблеск и дрейф исчезающих звёзд
Сверхсознательные царства неподвижного Мира,
Где суждение исчезает и слово немо,
А Немыслимое возлегает без путей и в одиночестве.
Там не было ни формы, ни какого-то воскликающего голоса;
Там были лишь Тишина и Абсолют.
Из этой неподвижности возник разум новорождённый
И проснулся к истинам, когда-то невыразимым,
И формы появились, безмолвно значимые,
Видящая мысль, самооткровения голос.
Он познал источник, из которого пришёл его дух:
Движение было обручено с неподвижной Обширностью;
Он погрузил свои корни в Бесконечность,
Он базировал свою жизнь на вечности.

Сначала лишь недолго эти небесные состояния,
Эти большие широко-уравновешенные подъёмы можно выдерживать.
Слишком быстро нарушаются высокое и освещённое напряжение,
Каменная неподвижность тела и безмолвный транс жизни,
Бездыханная мощь и спокойствие безмолвного ума;
Или они медленно опадают, как только закатывается золотой день.
Беспокойных низших участников мир утомляет;
Ностальгия по старым маленьким работам и радостям,
Необходимость вызывать назад маленькие привычные "я",
Идти по привычному и низшему пути,
Необходимость отдохнуть в естественной позе падения,
Подобно ребёнку, который учится ходить, но может ходить недолго,
Сменяет титаническую волю всегда подниматься,
На алтаре сердца тускнеет священный огонь.
Возобновляется старая тяга подсознательных струн;
Они стаскивают неготовый дух с его высот,
Или унылая гравитация тянет нас вниз
К слепо ведомой инерции нашей базы.
И это тоже высший Дипломат может использовать,
Он превращает наше падение в средство для большего подъёма.
Ибо в порывистое поле невежественной Природы,
В полуупорядоченный хаос смертной жизни
Бесформенная Сила, Самость вечного света
Следует в тени нисхождения духа;
Двойная дуальность всегда одним [краем]
Выбирает свой дом посреди смятения чувств.
Он приходит незримым в наши тёмные части
И, окутанный темнотой, совершает свою работу,
Тонкий и всезнающий гость и гид,
Пока они тоже не почувствуют потребность и волю измениться.
Всё здесь должно научиться подчиняться более высшему закону,
Клетки нашего тела должны удерживать пламя Бессмертного.
Иначе только дух достиг бы своего источника,
Предоставив наполовину спасённый мир его сомнительной судьбе.
Природа всегда трудилась бы, неискупленная;
Наша Земля всегда вращалась бы в космосе, беспомощная,
И цель этого огромного творения не была бы достигнута,
Пока, наконец, расстроенная вселенная не сгинула бы незавершённой.
Даже его богоподобная сила, поднявшись, должна упасть:
Его большее сознание - отступить назад;
Тусклый и затмеваемый, его внешний человек старался
Вновь почувствовать былое величие,
Принести высокое спасительное прикасание, эфирное пламя,
Вернуть назад свою крайнюю нужду в божественной Силе.
Сила всегда изливалась, как внезапный дождь,
Или медленно в его груди возрастало присутствие;
Оно вновь взбиралось на какую-то запомнившуюся высоту
Или взлетало над вершиной, с которой упало.
Каждый раз, когда он поднимался, большее равновесие достигалось,
Обитание на более высоком духовном плане;
Свет пребывал в нём на большем пространстве.
В этом колебании между землёй и небом,
В этом невыразимом восхождении причастия
В нём выросло, как растёт прибывающая луна,
Великолепие целостности его души.
Союз Реального с уникальным,
Взгляд Единого из каждого лица,
Присутствие Вечного в часах
Расширило полувзгляд смертного ума на вещи,
Преодолело разрыв между силой человека и Судьбой,
Сделало целым фрагментарное существо, каким являемся мы здесь.
Наконец, было завоёвано устойчивое духовное равновесие,
Постоянное пребывание в царстве Вечного,
Безопасность в Тишине и Луче,
Поселение в Неизменном.
Высоты его существа жили в неподвижном Я;
Его разум мог покоиться на высочайшем основании
И смотреть вниз на магию и игру,
Где Бог-дитя возлежит на коленях у Ночи и Рассвета,
А Вечное облекает себя в маскировку Времени.
На тихие высоты и на беспокойные глубины
Его ровный дух дал своё широкое согласие:
Уравновешенная безмятежность спокойной силы,
Широкий непоколебимый взгляд на волнения Времени
Сталкивался с любым опытом при неизменном покое.
Безразличный к горю и восторгу,
Не обольщаемый чудом и зовом,
Неподвижный, он созерцал поток вещей,
Спокойно и обособленно поддерживая всё, что есть:
Его духовная неподвижность помогала трудящемуся миру.
Вдохновляемая тишиной и взглядом закрытых глаз,
Его сила могла работать с новым всеозаряющим искусством
Над сырым материалом, из которого сделано всё -
И отказ масс Инерции,
И серый фронт мирового Невежества,
И несознательная Материя, и гигантская ошибка жизни.
Как скульптор высекает божество из камня,
Так он медленно откалывал тёмную оболочку,
Линию защиты невежества Природы,
Иллюзию и тайну Несознательного,
В чей чёрный покров Вечный облекает свою голову,
Так что он может действовать неузнанным в космическом Времени.
Великолепие само-сотворения с вершин,
Преображение в мистических глубинах,
Более счастливая космическая работа могла начаться
И сформировать облик мира в нём заново,
Бог обретён в Природе, Природа осуществилась в Боге.
Эта задача Силы в нём уже была видна:
Жизнь построила свой дом на высоких вершинах своих;
Его душа, ум, сердце стали единым солнцем;
Лишь низшие сферы жизни оставались тусклыми.
Но и там, в смутной тени жизни
Был [слышен] труд и огненное дыхание;
Двуликое небесное могущество работало под капюшоном,
Наблюдаемое неподвижным покоем внутреннего Свидетеля.
Даже в борющейся Природе, остающейся ниже,
Наступали яркие периоды озарений:
Молнии от славы за славой сгорали,
Опыт был рассказом о блеске и огне,
Воздух струился вокруг кораблей богов,
Странные богатства приплывали к нему из Незримого;
Великолепия прозрений наполняли пустоту мысли,
Знание говорило с несознательными неподвижностями,
Проливались реки блаженства и сияющей силы,
Посещения красоты, штормовые потоки восторга
Лились свыше из всемогущей Мистерии.
Орлы Всеведения оттуда склонились.
Плотная завеса была разорвана, могучий шёпот услышан;
Повторяющийся в уединении его души,
Крик мудрости от восторженных трансцендентностей
Пел в горах невидимого мира;
Голоса, слышимые внутренним слухом,
Передавали ему свои пророческие высказывания,
И, обёрнутые пламенем, вспышки бессмертного Слова,
И вспышки оккультного Света откровения
Приближались к нему из недостижимой Тайны.
Вдохновенное Знание восседало воцарённым внутри,
Чьи секунды освещают больше, чем годы разума:
Мазок раскрывающего блеска падал,
Подобно акценту, указывающему на Истину,
И, как небесная вспышка, проявляющая всю землю,
Быстрое интуитивное различение сияло.
Единственный взгляд мог отделить истинное от ложного
Или поднять его быстрый огонь факела в темноте,
Чтобы проверить претендентов, толпящихся у врат разума,
Покрытых поддельными подписями богов,
Чтобы обнаружить магическую невесту под её маскировкой
Или просканировать кажущееся лицо мысли и жизни.

 Отправлено: 11.11.22 21:16. Заголовок: Часто вдохновения с..

Часто [богиня] вдохновения с её молниеносными ногами,
Внезапная посланница с всевидящих вершин,
Пересекала беззвучные коридоры его ума,
Принося её ритмическое чувство скрытых вещей.
Музыка говорила, превосходя смертную речь.
Как будто из золотого флакона Всеблаженства,
Радость света, радость от внезапного взгляда,
Восторг от волнующего бессмертного Слова
Вливались в его сердце, словно в пустую чашу,
Повторение первого восторга Бога,
Творящего в юное и девственное время.
На краткий миг пойманное в небольшом пространстве,
Всезнание паковалось в великие бессловесные мысли,
Поселяющие в выжидательную тишину его [Ашвапати] глубин
Кристалл окончательного Абсолюта,
Часть невыразимой Истины,
Раскрываемой молчанием для безмолвной души.
Интенсивная созидательница в его неподвижности творила;
Сила её, нисходящая без слов, становилась всё более сокровенной;
Она смотрела на видимое и непредвидимое,
Не предполагаемые области она делала своими собственными владениями.
Всевидение собралось в единый луч,
Как когда глаза смотрят на невидимую точку,
Пока через интенсивность одного светового пятна
Апокалипсис мира образов
Не войдёт в царство провидца.
Огромная обнажённая рука великолепия внезапно поднялась;
Она сняла непрозрачную вуаль Неведения:
Немыслимо острый кончик её поднятого пальца
Раскрыл огненным ударом закрытое Запредельное.
Глаз пробудился в безмолвных высотах транса,
Ум потянулся в невообразимое,
Перепрыгнув одним опасным прыжком
Высокую чёрную стену, скрывающую сверхсознание,
Она ворвалась с вдохновенной речью вместо косы
И разграбила обширное имение Непознаваемого.
Собирательница бесконечно малых зёрен Истины,
Переплётчица бесконечных переживаний,
Она пронзала охраняемые тайны Мировой Силы
И её магические методы, окутанные тысячью вуалей;
Или она собирала потерянные секреты, обронённые Временем
В пыли и трещинах его восходящего пути
Посреди старых заброшенных мечтаний спешащего Ума
И похороненных остатков забытых мест.
Путешественница между вершиной и бездной,
Она присоединяла далёкие края, непросматриваемые глубины,
Или носилась вдоль дорог Рая и Ада,
Преследуя любые знания, подобно гончей собаке.
Репортёр и секретарь тайных мудрых бесед,
Её сияющие минуты небесной речи,
Пройдя через замаскированный кабинет оккультного ума,
Транслируясь, дарили пророку и провидцу
Вдохновенное тело мистической Истины.
Стенографистка изысканий богов,
Выразительница безмолвных видений Высочайшего,
Она приносила бессмертные слова смертным людям.
Над блестящей тонкой кривой ума,
Освобождённые, подобные лучащемуся воздуху, затуманивающему луну,
Широкие пространства видения без грани
Или предела проплывали в поле зрения его духа.
Океаны бытия встречали его путешествующую душу,
Призывая к бесконечному открытию;
Безвременные сферы радости и абсолютного могущества
Простирались, окружённые вечной тишиной;
Пути, ведущие к бесконечному счастью,
Бежали, подобно улыбкам сновидений, через медитирующие просторы:
Раскрытые, в золотом сиянии мига стояли
Белые солнечные степи в неисследованной Бесконечности.
Вдоль обнажённой кривой в беспредельности Себя
Моменты, что пробегают сквозь закрытое сердце вещей,
Оттеняются неопределимой линией,
Что несёт Вечное сквозь годы.
Магический порядок космического Ума
Принуждает свободу бесконечности
С [её] абсолютным множеством символических фактов Природы
И непрерывными сигналами от событий жизни
Превращать случайные повторения в законы,
Хаос знаков - во вселенную.
Из богатых чудес и замысловатых узоров
Танца духа с Материей в качестве его маски
Баланс мирового дизайна стал ясен,
Его симметрия самоорганизующихся эффектов
Управляемая в глубоких перспективах души,
И реализм его иллюзорного искусства,
Его логика бесконечного интеллекта,
Его магия изменяющейся вечности.
Отблеск был пойман вещей, всегда неизвестных:
Буквы выступали из неподвижного Слова:
В незыблемом безымянном Источнике
Было видно появляющийся, как из бездонных морей,
След идей, что создали мир,
И посеянное в чёрную землю транса Природы
Семя слепого и огромного желания Духа,
Из которого дерево космоса было задумано
И простёрло свои волшебные руки сквозь видение пространства.
Необъятные реальности приняли форму:
Там из тени Неизвестного выглянуло
Бестелесное Безымянное, что видело Бога рождённым
И пытается извлечь из разума и души смертного
Бессмертное тело и божественное имя.
Неподвижные губы, большие ирреальные крылья,
Облик, замаскированный сверхсознательным Сном,
Глаза с закрытыми веками, что видят все вещи,
Появились Архитектора, что созидает в трансе.
Изначальное Желание, рождённое в Пустоте,
Выглянуло наружу; он видел надежду, что никогда не спит,
Ноги, бегущие за мимолётной судьбой,
Невыразимое значение бесконечной мечты.
Едва ли на мгновение мелькнув, невидимый для Разума,
Как будто факел, удерживаемый силой Бога,
Сияющий мир вечной Истины
Мерцал, как слабая звезда, окружённая ночью,
Над сверкающим хребтом золотого Надразума.
Даже были пойманы, как сквозь искусную завесу,
Улыбка любви, что санкционирует долгую игру,
Спокойная снисходительность и материнские груди Мудрости,
Вскармливающие детский смех Шанса,
Тишина, кормилица силы Всемогущего,
Всезнающее молчание, чрево бессмертного Слова,
И Безвременности всё ещё задумчивое лицо,
И творящий глаз Вечности.
Вдохновляющая богиня вошла в грудь смертного,
Основала там её кабинет предсказующей мысли
И святилище пророческой речи,
И воссела на треноге ума:
Всё было сделано широко свыше, всё освещено внизу.
В сердцевине тьмы она откопала источники света,
На неизведанные глубины наложила форму,
Предоставила вибрирующий крик несказанным просторам,
И через великие бескрайние, безмолвные, беззвёздные широты
Принесла на землю фрагменты мысли откровения,
Высеченные из безмолвия Невыразимого.
Голос в сердце произнёс несказанное Имя,
Мечта о поиске Мысли, странствующей через Космос,
Вошла в невидимый и запретный дом:
Сокровище было найдено в божественный День.
В глубоком подсознании её драгоценная лампа воссияла;
Поднимаемая, она осветила богатства Пещеры,
Где, скупыми торговцами смыслом
Неиспользованные, охраняемые под лапами Дракона Ночи,
В складки бархатной тьмы драпированные, спят они,
Чья неизмеримая ценность могла бы спасти мир.
Темнота, несущая утро в её груди,
Искала вечный широкий возвращающийся отблеск
В ожидании появления большего луча
И спасения потерянных стад Солнца.
В великолепной расточительности потерь Бога,
Неосторожно обронённые в затратной работе творения,
Оставленные в трущобах бездонного мира
И украденные грабителями Глубины,
Золотые шекели Вечной лжи,
Накопленные от прикосновения, взгляда и желания мысли,
Заперты в слепых пещерах невежественного потока,
Чтобы люди не нашли их и не стали как Боги.
Видение, освещённое с невидимых высот,
Мудрость, просвещённая из безмолвных глубин:
Более глубокая интерпретация увеличивала Истину,
Грандиозная перестановка Ночи и Дня;
Все ценности мира изменились, возвышая цель жизни;
Слово мудрее, мысль шире пришли,
Чем может принести медленный труд человеческого разума,
Тайный смысл проснулся, что может воспринимать
Присутствие и Величие всюду.
Вселенная больше не была этим бессмысленным вихрем,
Несомым по кругу инерцией на огромной машине;
Она отбросила свой грандиозный безжизненный фасад,
[Становясь] уже не механизмом или работой Случайности,
А живым движением тела Бога.
Дух, скрытый в силах и формах,
Был зрителем подвижной сцены:
Красота и непрекращающееся чудо
Впустили сияние Непроявленного:
Бесформенное Вечное двигалось в нём,
Ища свою совершенную форму в душах и вещах.
Жизнь больше не сохраняла унылый и бессмысленный облик.
В борьбе и потрясениях мира
Он видел труд рождения бога.
Тайное знание замаскировано под Невежество;
Судьба покрыта невидимой необходимостью
Игры возможностей всемогущей Воли.
Слава, восторг и обаяние,
Все-Блаженство пребывали неизвестными в сердце;
Боли Земли были искуплением для её запертого наслаждения.
Радостное общение скрашивало проходящие часы;
Дни были путешественниками по предназначенной дороге,
Ночи - спутниками его размышляющего духа.
Небесный импульс оживил всю его грудь;
Блуждание во Времени превратилось в великолепный марш;
Божественный Гном возвышался над непокорёнными мирами,
Земля стала слишком тесной для его победы.
Лишь однажды отметив тяжёлый след
Слепой Силы на человеческой малости,
Жизнь теперь обрела верный подход к Богу,
Существования божественный эксперимент
И космос возможностей души.
Мир был зачатием и рождением
Духа в Материи в живых формах,
А Природа несла Бессмертного в её чреве,
Чтобы благодаря ему она могла подняться к вечной жизни.
Его существо лежало в ярком неподвижном мире
И купалось в источниках чистого духовного света;
Оно бродило по широким полям мудрости Я,
Залитым лучами вечного солнца.
Даже "я" его тонкого тела внутри
Могло поднять земные части к высшим вещам
И почувствовать на них дыхание небесного воздуха.
Оно уже путешествовало к божественности:
Поднятое крылатыми ветрами быстрой радости,
Поддержанное Светом, который оно не всегда могло удержать,
Оно сократило дистанцию ума от верховной Истины
И утратило неспособность жизни к блаженству.
Всё подавленное в нас стало появляться теперь.

Так происходило освобождение его души от Невежества,
Первое духовное изменение его ума и тела.
Обширное знание о Боге проливалось свыше,
Новое знание о мире расширялось изнутри:
Его ежедневные мысли смотрели ввысь на Истину и Единое,
Его самые обычные дела направлялись внутренним Светом.
Пробудившись к линиям, которые скрывает Природа,
Настроясь на её движения, которые превосходят наш кругозор,
Он стал единым с тайной вселенной.
Его понимание удивляло источники её самых могущественных энергий;
Он говорил с неизвестными Стражами миров,
Формы, что он рассмотрел, наши смертные глаза не видят.
Его широко раскрытые глаза оформляли существ без облика,
Он видел космические силы за их работой
И чувствовал оккультный импульс за волей человека.
Тайны времени были для него часто читаемой книгой;
Записи будущего и прошлого
Излагали их выдержки на эфирной странице.
Единый и гармоничный с мастерством Создателя,
Человек в нём ходил с божественным;
Его действия не предавали внутреннее пламя.
Это ковало величие его вида на земле.
Гений возрастал в клетках его тела,
Что осознавало смысл его ограждённых судьбой работ,
Сродни маршу незавершённых Сил
За пределами свода жизни в безграничности духа.
Он жил обособленно в одиночестве своего ума,
Полубог, формирующий жизни людей:
Стремление одной души поднимало расу;
Сила работала, но никто не знал, откуда она пришла.
Универсальные силы были связаны с его [силами];
Заполняя малость земли их безграничной широтой,
Он притягивал энергии, что трансмутируют эпоху.
Неизмеримый обычным взглядом,
Он сделал великие мечты формой для грядущих вещей
И запускал свои дела, как бронзу, на годы вперёд.
Его прогулка сквозь Время опережала человеческий шаг.
Одиноки его дни и роскошны, как [дни] солнца.

перевод Н. Антипова, 13 -18.03.19 г.

ред. 11.11.2022

 Отправлено: 11.11.22 22:59. Заголовок: Тайное знание На в..

Тайное знание

На вершине он стоял, что смотрела на более великие вершины.
Наши ранние приближения к Бесконечному -
Это великолепия восхода солнца на чудесной грани,
Когда медлит, ещё невидимое, славное солнце.
То, что мы видим теперь, - тень от того, что должно прийти.
Взгляд Земли на отдалённое Неизвестное -
Лишь предисловие к эпическому подъёму
Человеческой души из её плоского земного состояния
К открытию большего Я
И к далёкому сиянию вечного Света.
Этот мир - начало и основа,
Где Жизнь и Ум воздвигают свои структурированные мечты;
Нерождённая Сила должна построить реальность.
Смертная малость - не всё, чем мы являемся:
Бессмертные наши забытые просторы
Ожидают открытия на наших вершинах себя самих;
Неизмеримые широты и глубины бытия - наши.
Сродни невыразимой Тайне
Мистическое, вечное в нереализованном Времени
Соседство Небес и Природных вершин.
В эти высокогорные владения, запечатанные для нашего поиска,
Слишком далёкие от поверхностных почтовых маршрутов Природы,
Слишком величественные для наших смертных жизней, чтобы [они могли] дышать,
Забытые глубоко в нас родственные связи
И слабый голос экстаза и молитвы
Зовут к тем лучащимся потерянным необъятностям.
Даже когда мы не можем взглянуть в наши души
Или лжём, заключённые в земное сознание,
Всё же в нас есть части, которые растут к свету,
Ещё есть освещённые тропы и безмятежные небеса,
И Эльдорадо великолепия и экстаза,
И храмы[, посвящённые] божеству, которые никто не видит.
Бесформенная память удерживается в нас до сих пор,
И временами, когда наш взгляд обращается внутрь,
Невежественная завеса Земли снимается с наших глаз;
Это короткий чудесный побег.
Эта узкая кайма захваченного опыта,
Которую мы оставляем позади, отмеряется нам в качестве жизни,
[Как] наши маленькие прогулки, наши недостаточные достижения.
Наши души могут посетить в великие одинокие часы
Тихие регионы непреходящего Света,
Всевидящие орлиные вершины безмолвного Могущества
И лунно-пламенные океаны быстрого бездонного Блаженства,
И спокойные необъятности духовного пространства.
В процессе разворачивания Себя
Иногда невыразимая Мистерия
Выбирает человеческий сосуд для нисхождения.
Ощущается дуновение горнего воздуха,
Присутствие рождается, пробуждается путеводный Свет,
Тишина ложится на инструменты:
Замершее, неподвижное, как мраморный монумент,
Каменно-спокойное, тело выглядит пьедесталом,
Поддерживающим фигуру вечного Мира.
Или Сила откровения охватывает, полыхая;
С некоего гигантского верховного континента
Знание прорывается при перемещении его сияющих морей,
И Природа трепещет от силы, от пламени.
Иногда более великая Личность
Овладевает нами, которую мы всё же узнаём, как нашу:
Или мы поклоняемся Мастеру наших душ.
Тогда маленькое телесное эго истончается и спадает;
Больше не настаивая на его отдельном "я",
Теряя формальность его отдельного рождения,
Оно оставляет нас одним [целым] с Природой и с Богом.
В моменты, когда возжигаются внутренние лампы,
А заветные гости жизни оставлены снаружи,
Наш дух одиноко сидит и говорит с его глубинами.
Более широкое сознание открывает тогда свои двери;
Вторгаясь из духовных безмолвий,
Луч вневременной Славы склоняется ненадолго
Пообщаться с нашей выхваченной [им] освещённой глиной,
И оставляет свою огромную белую печать на наших жизнях.
В забывчивом поле смертного ума,
Раскрываясь для закрытых глаз пророка в трансе
Или в каком-то глубоком внутреннем одиночестве,
Свидетельствуемые странным нематериальным чувством,
Появляются сигналы вечности.
Истина, что разум не может знать, раскрывает своё лицо,
Мы слышим то, что смертные уши никогда не слышали,
Мы ощущаем то, что земные чувства никогда не ощущали,
Мы любим то, что обычные сердца отвергают и [чего] боятся;
Наши умы смолкают пред ярким Всезнанием;
Голос зовёт из палат души;
Мы встречаем экстаз от прикасания Божества
В золотых уединениях бессмертного огня.
Эти знаки - родные для более широкого "я",
Что живёт в нас самих, невидимое нами;
Лишь иногда входит [его] более святое влияние,
Прилив более могучих волн несёт нашу жизнь,
А божественное Присутствие движет [нашей] душой;
Или сквозь земные покровы что-то врывается,
Благодать и красота духовного света,
Воркующий язык небесного огня.
Мы сами — [тот] высший незнакомец, которого мы ощущаем,
Он здесь и действует невидимым, как если бы его не было;
Он следует линии вечного рождения
И всё же кажется гибнущим со своей смертной оболочкой.
Уверенный, что Апокалипсис должен настать,
Он не считает моментов и часов;
Великий, терпеливый, спокойный, он смотрит, как проходят века
В ожидании медленного чуда нашего изменения
В уверенном целенаправленном процессе мировой силы
И в долгом марше всераскрывающего Времени.
Это источник и главный ключ,
Безмолвие над головой, внутренний голос,
Живой образ, восседающий в сердце,
Ширь без стен и бездонная точка,
Истина всех этих загадочных явлений в Космосе,
Реальное, к которому движутся наши усилия,
Тайный грандиозный смысл наших жизней.
Сокровище мёда в сотах Бога,
Великолепие, сияющее в мрачном плаще,
Это наша слава пламени Бога,
Наш золотой фонтан восторга в мире,
Бессмертие под капюшоном плаща смерти,
Образ нашей нерождённой божественности.
Он охраняет для нас нашу судьбу в глубинах внутри,
Где спит вечное семя преходящих вещей.
Всегда мы носим в себе магический ключ,
Скрытый в герметичной оболочке жизни.
Пылающий Свидетель в святилище
Взирает сквозь Время и глухие стены Формы;
Безвременный Свет сияет в его скрытых глазах;
Он видит тайные вещи, что могут говорить без слов,
И знает цель несознательного мира
И сердце тайны путешествующих лет.
Но всё погружённо, подсознательно, мистично;
Ему нужно интуитивное сердце, поворот внутрь,
Ему нужна сила духовного взора.
Иначе под мелким сиюминутным взглядом нашего бодрствующего ума
Бесцельный вояж окажется нашим сомнительным курсом,
Некой Возможностью, что устроена или поставлена на карту некой Волей,
Или Необходимостью без цели или причины,
Невольно вынужденной появиться и быть.
В этой плотной области, где нет ничего ясного или уверенного,
Само наше существо кажется нам сомнительным,
Наша жизнь - смутным экспериментом, душа -
Мерцающим светом в странном невежественном мире,
Земля - грубой механической случайностью,
Сетью смерти, в которой по воле случая мы живём.
Всё, что мы узнали, кажется сомнительным предположением,
Достигнутое исполнение - отрезком или этапом [на пути],
Чей далёкий итог скрыт от нашего взгляда,
Случившейся удачей или случайной судьбой.
От неизвестного мы движемся к неизвестному.
Наше краткое существование здесь всегда окружено
Серыми тенями вопросов, оставшихся без ответа;
Безвестные тайны тёмного Несознания
Остаются неразгаданными за стартовой линией Судьбы.
Стремление в глубине Ночи,
Семя погибающего тела и полуосвещённого ума,
Возносит свой одинокий язык сознательного огня
К бессмертному Свету, всегда теряемому;
Но оно слышит, как единственное эхо своего зова,
Смутный ответ в несознающем сердце человека,
И встречает, не понимая, зачем оно пришло,
Или по какой причине здесь страдает,
Санкцию Бога на парадокс жизни
И загадку рождения Бессмертного во времени.
Вдоль пути серпантина эонов,
В закрученной темноте, не ведая своего пути,
Земля-Богиня трудится, [шествуя] по пескам Времени.
Существо есть в ней, которое она надеется узнать,
Слово говорит её сердцу, которого она не слышит,
Судьба принуждает, чей облик она не видит.
В её бессознательном кружении через Пустоту
Из своих безумных глубин она стремится подняться,
Опасная жизнь - её достижение, борющаяся радость;
Мысль, что может понять, но вряд ли знает,
Медленно возникает в ней и создаёт
Идею, речь, что больше маркирует, чем освещает;
Дрожащая радость, меньшая, чем блаженство,
Вторгается от всей той красоты, что должна умереть.
Встревоженная печалью, что влечётся за её ногами,
И сознающая высокие вещи, которые ещё не победили,
Она всегда вскармливает в своей бессонной груди
Внутреннее побуждение, которое отнимает у неё отдых и покой.
Невежественная и усталая, но непобедимая,
Она ищет через войну души и трепетную боль
Чистое совершенство, в котором нуждается её испорченная природа,
Дыхание Бога на её камне и болоте.
Веры она жаждет, что может пережить поражение,
Сладости любви, что не знает смерти,
Сияния истины, навсегда правдивой.
Свет растёт в ней, голос она воспринимает,
Её состояние она учится читать и действие, что она совершила,
Но одна необходимая истина ускользает от её понимания,
Что она сама и всё, что она [представляет], является символом.
Невнятный шепот ведёт её шаги,
Которого она чувствует силу, но не смысл;
Немногие редкие указания приходят, как руководство,
Огромные вспышки предвидения рассекают её мозг,
И иногда в её часы мечты и вдохновения
Истина, которую она не заметила, смотрит на неё
Как будто издалека, и всё же изнутри её души.
Приближается изменение, что ускользает от её догадок
И, всегда откладываемое, заставляет пытаться и надеяться,
И всё же кажется слишком великим, чтобы смертная надежда осмелилась на него.
Её встречает видение высочайших Могуществ,
Что притягивают её, будто могучие родственники, потерянные,
Что приближаются с отстранённым великим сияющим взором.
Затем она движется ко всему, что не она,
И протягивает руки к тому, что никогда не принадлежало ей.
Простирая руки к бессознательной Пустоте,
Страстная, она молится невидимым формам богов,
Прося у немой Судьбы и тяжёлого Времени то,
Что больше всего ей нужно, что больше всего превосходит её масштаб, -
Разум, не посещаемый отблесками иллюзии,
Волю, выражающую божественность души,
Силу, не вынужденную спотыкаться из-за своей скорости,
Радость, что не тянет [за собой] печаль, как свою тень.
По ним она тоскует и чувствует их предназначенными ей:
Привилегию Небес она требует, как её собственное право.
Справедливо её требование, утверждённое всевидящими Богами,
Ясное в более великом свете, чем имеет ум:
Наши интуиции - его заглавные действия;
Наши души принимают то, от чего отказываются наши слепые мысли.
Крылатые химеры Земли - это кони Истины в Небесах,
Невозможное Божественное знамение о вещах, должных быть.
Но немногие могут заглянуть за пределы нынешнего состояния
Или перепрыгнуть эту путанную изгородь смысла.
Всё, что происходит на земле и за её пределами,
Есть части беспредельного плана
Единого, хранящегося в его сердце и известного ему одному.
Наши внешние события имеют их семена внутри,
И даже эта случайная Судьба, что подражает Шансу,
Эта масса непонятных результатов
Есть немой график истин, что работают незримыми:
Законы Неизвестного создают известное.
События, которые формируют облик наших жизней, -
Этот шифр подсознательных дрожаний,
Которые мы редко застаём [врасплох] или смутно чувствуем, -
Являются результатом подавленных реальностей,
Что вряд ли поднимаются в материальный день:
Они рождены от солнца духа скрытых сил,
Роющих туннель посредством критической ситуации.
Но кто проникнет в таинственную пропасть
И узнает, в чём глубокая потребность души,
Предопределяющей случайный поступок и следствие?
Поглощённые рутиной ежедневных действий,
Наши глаза прикованы к внешней сцене;
Мы слышим грохот колёс Обстоятельств
И удивляемся скрытой причине вещей.
Всё же предвидящее Знание могло бы стать нашим,
Если б мы могли занять позицию нашего духа внутри,
Если б мы могли слышать приглушённый голос демона.
Слишком редко тень того, что должно произойти,
Отбрасывается на мгновение в тайное чувство,
Которое испытывает шок от невидимого,
И редко в тех немногих, кто даёт ответ,
Могучий процесс космической Воли
Передаёт его образ нашему взору,
Отождествляя ум мира с нашим.
Наш диапазон установлен внутри переполненного круга
Того, что мы наблюдаем и к чему прикасаемся, и мысль может угадывать
И изредка озаряться светом Неизвестного,
Пробуждающим в нас пророка и провидца.
Внешнее и непосредственное - это наша область,
Мёртвое прошлое - наш фон и поддержка;
Ум держит душу заключенной, мы рабы своих действий;
Мы не можем освободить свой взгляд, чтобы достичь солнца мудрости.
Наследник краткого животного ума,
Человек, всё ещё ребёнок в могучих руках Природы,
Живёт в последовательности моментов;
Имеет тесное право на изменение настоящего;
Его память глядит назад на призрачное прошлое,
Будущее бежит впереди него по мере того, как он движется;
Он видит воображаемые одежды, а не лицо.
Вооруженный ограниченной ненадёжной силой,
Он защищает плоды своего труда от неблагоприятных случайностей.
Борющееся невежество - спутник его мудрости:
Он ждёт, чтобы увидеть последствия своих действий,
Он ждёт, чтобы оценить уверенность своих мыслей,
Он не знает, чего он должен достичь и когда;
Он не знает, выживет ли он, наконец,
Или закончит, подобно мастодонту и ленивцу,
И исчезнет с лица земли, где он был царём.
Он не знает смысла своей жизни,
Он не знает о своей высокой и чудесной судьбе.
Лишь Бессмертные на их бессмертных высотах,
Обитающие за стенами Времени и Пространства,
Мастера жизни, свободные от оков Мысли,
Которые являются надзирателями Судьбы, Шанса и Воли
И экспертами теоремы о мировой необходимости,
Могут видеть Идею, Могущество, что изменяют курс Времени,
Что приходят, облачённые светом из неоткрытых миров,
Слышать, в то время как мир трудится со своим глубоко слепым сердцем,
Скачущие копыта непредвиденного события,
Несущие сверхчеловеческого Всадника, близкого
И безразличного к шуму Земли и к испуганному крику,
Возвращающимся в тишину холмов Бога;
Как молния блещет, как гром раздаётся, так они проходят
И оставляют свой след на вытоптанной груди Жизни.
Над миром стоят создатели мира,
В явлении видят его мистический источник.
Они не обращают внимания на обманчивую внешнюю игру,
Они не поворачиваются на оживлённый топот момента,
Но прислушиваются со спокойным терпением Нерождённых
К медленным шагам далёкой Судьбы,
Приближающимся через огромные расстояния Времени,
Не замечаемым глазами, которые видят эффект и причину,
Неслышимым посреди шума человеческого плана.
Внимательные к Истине, что невидима, они улавливают,
Будто звук от незримых крыльев Авгура,
Голоса непостижимого значения,
Бормотания, что размышляют в ядре сна Материи.
В глубоком прислушивании сердца они могут уловить
Шумы, потерянные беззаботным ухом Жизни,
Пророческую речь во всезнающем трансе Мысли.
Над иллюзией надежд, что проходят,
За видимостью и очевидным действием,
За этим часовым механизмом Возможности и смутных предположений,
Среди борьбы сил, топчущих ног,
Сквозь крики боли и радости,
Сквозь триумф, борьбу и отчаяние
Они наблюдают Блаженство,
О котором сердце Земли кричало на долгом пути,
Что не может видеть свой конец,
Вьющемся незамеченным сквозь скептические дни,
И встречают его, направляя беспечно движущийся мир.
Так замаскированное Трансцендентное взойдет на свой трон.
Когда тьма сгущается, удушая грудь земли,
И телесный ум человека - единственная лампа,
Как у вора в ночи, будет скрытая поступь того,
Кто невидимым войдёт в его дом.
Чуть слышный голос заговорит, душа повинуется,
Сила прокрадётся во внутренние покои ума,
Очарование и сладость откроют запертые двери жизни,
И красота покорит сопротивляющийся мир,
Свет Истины захватит природу врасплох,
Хитрость Бога заставит сердце блаженствовать,
А земля неожиданно станет божественной.
В Материи будет гореть сияние духа,
В теле за телом зажжётся священное рождение;
Ночь пробудится под гимн звёзд,
Дни станут счастливым маршем пилигрима,
Наша воля - силой вечного Могущества,
А мысль - лучами духовного солнца.
Немногие увидят то, что ещё никто не понимает;
Бог будет расти, пока мудрецы говорят и спят;
Ибо человек не должен знать прихода до его часа,
И веры не будет, пока работа не будет сделана.

Сознание, которое не знает своей собственной истины,
Бродячий охотник за зорями, вводящими в заблуждение,
Между тёмным и светлым концами существа
Движется здесь в полусвете, что кажется целым:
Междуцарствие в Реальности
Отсекает интегральную Мысль, тотальную Силу;
Оно кружит или стоит в смутном промежутке [interspace],
Сомневаясь в его начале и в его окончании,
Или бежит по дороге, что не имеет конца;
Вдали от изначальных Сумерек, от последнего Пламени
В некой огромной пустоте Несознательного оно живёт,
Как мысль, сохраняющаяся в широкой пустоте.
Как непонятная фраза
Предполагает миллион толкований Умом,
Так оно придаёт значение случайному миру.
Предположение, основанное на сомнительных доказательствах,
Неправильно понятое сообщение, запутанная мысль,
Потерявшая свою цель - это всё, что оно может сказать,
Или [один] фрагмент универсального слова.
Оно оставляет две гигантские буквы лишёнными смысла,
В то время как без санкции поворачивает средний знак,
Несущий загадочную вселенную,
Как если бы настоящее без будущего или прошлого,
Повторяющее вихрь всё той же революции,
Повернулось вокруг его оси в своей Пустоте.
Так скрыто значение творения;
Ибо без контекста читается космическая страница:
Её знаки смотрят на нас, как неизвестный скрипт,
Как будто появившаяся, заслонённая чужим языком
Или кодом из блистающих знаков без ключа
Частица притчи возвышенного.
Это открывает глазам бренного существа
Великолепие бесполезного чуда;
Тратя себя, так что это может продлиться какое-то время,
Как река, что никогда не сможет найти своё море,
Оно бежит через жизнь и смерть на краю Времени;
Огонь в ночи - это пламя его могучего действия.
Это наша глубочайшая потребность - вновь соединить то,
Что сейчас разделено, противоположно и двойственно,
Удалено в независимые сферы, что никогда не встречаются
Или противостоят, как дальние полюса Ночи и Дня.
Мы должны заполнить огромную бездну, что мы создали,
Соединить закрытые одинокие согласные конечного
С открытыми гласными Бесконечности,
Дефис, узкий перешеек восходящей души,
Должен соединить Материю и Ум:
Мы должны возобновить тайную связь в вещах,
Наши сердца вспоминают потерянную божественную Идею,
Воссоздают совершенное слово, объединяют
Альфу и Омегу в единый звук;
Тогда Дух и Природа станут едины.
Два конца есть у загадочного плана.
В широком беззначном эфире Себя,
В неизменном Безмолвии, белом и обнажённом,
Отстранённые, сияющие, как золотые ослепительные солнца,
Скрытые лучами, которые не может выдержать смертный взгляд,
Голые и абсолютные потенции Духа
Пылают в одиночестве мыслей Бога.
Восторг, сияние и молчание,
Освобождённые от приближения раненных сердец,
Отвергающие Идею, что смотрит на горе,
Удалённые от Силы, что кричит от её боли,
Они живут в его неотъемлемом блаженстве.
Безупречные в само-знании и само-силе,
Спокойные, они отдыхают в вечной Воле.
Только её закон они учитывают и ей подчиняются;
У них нет цели достичь, нет цели служить.
Неумолимые в их вневременной чистоте,
Они отказываются от любого обмена или взятки поклонения;
Не затрагиваемые криком бунта и невежественной молитвой,
Они не подсчитывают нашу добродетель и наш грех;
Они не снисходят до голосов, которые умоляют,
Они не поддерживают отношений с ошибкой и её правлением;
Они стражи молчания Истины,
Они хранители неизменного указа.
Глубокая сдача - источник их силы,
Тихая идентичность - их способ знать,
Неподвижность - их действие, подобное сну.
В покое, рассматривая проблемы под звёздами,
Бессмертные, наблюдая работы Смерти и Случайности,
Неподвижные, видя, как проходят тысячелетия,
Незатронутые, пока разворачивается длинная карта Судьбы,
Они смотрят на нашу борьбу беспристрастными глазами,
И всё же без них не может быть космоса.
Непроницаемое для желания, гибели и надежды,
Их положение нерушимой мощи
Неподвижно поддерживает колоссальную задачу мира,
Его невежество освещается их знанием,
Его стремление продлевается их безразличием.
Как высота тянет низкое всегда подниматься,
Как широта призывает мелкое к приключению простора,
Их отстранённость заставляет человека превзойти себя.
Наша страсть поднимается, чтоб сочетаться с покоем Вечного,
Наш разум, ищущий гномов, - чтобы встретить свет Всеведающего,
Наши беспомощные сердца - чтобы хранить силу Всемогущего.
Соглашаясь с мудростью, сотворившей ад,
И с суровой полезностью смерти и слёз,
Соглашаясь с постепенными шагами Времени,
Они кажутся беззаботными при горе, которое жалит сердце мира,
Беззаботными при боли, которая раздирает его тело и жизнь;
Выше радости и печали проходит это величие:
Они не имеют доли в добре, что умирает,
Безмолвные, чистые, они не участвуют в совершённом зле;
Иначе их сила может быть омрачена и не сможет спасти.
Живя в истине, что обитает в крайностях Бога,
Пробуждённый к движению всевидящей Силы,
Медленный итог долгих неоднозначных лет
И неожиданное благо от горестных дел
Бессмертный видит не так, как мы тщетно видим.
Он смотрит на скрытые аспекты и силы за сценой,
Он знает закон и естественный порядок вещей.
Не движимый краткой волей жизни действовать,
Не стеснённый побуждениями жалости и страха,
Он действует, не спеша развязать космический узел
Или успокоить раздражённое терзаемое сердце мира.
Он ожидает час Вечного во времени.
Всё же есть духовная тайная помощь;
Пока проявляются медлительные витки Эволюции,
А Природа прорубает свой путь благодаря непреклонному
Божественному вмешательству, воцарённому выше.
Живя в мёртвой вращающейся вселенной,
Мы не кружим здесь на случайном земном шаре,
Брошенные для выполнения задачи свыше наших сил;
Даже через запутанную анархию, названную Судьбой,
И через горечь смерти и падения
Поддерживающая Рука ощущается в наших жизнях.
Она рядом с нами в бесчисленных телах и рождениях;
В её неслабеющем захвате она хранит для нас в безопасности
Единый неизбежный высший результат,
Который ни воля не может отнять, ни рок изменить,
Корону сознательного Бессмертия,
Что Бог обещал нашим борющимся душам,
Когда сердце первого человека осмелилось [согласиться] на смерть и страдающую жизнь.
Тот, кто сформировал этот мир, навсегда его бог:
Наши ошибки - его шаги на пути;
Он работает через жестокие превратности наших жизней,
Он работает через тяжёлое дыхание битвы и труда,
Он работает через наши грехи и печали и наши слёзы,
Его знание отрицает наше невежество;
Какую бы видимость мы ни должны были носить,
Какими бы ни были наши серьёзные беды и настоящая судьба,
Когда мы не видим ничего, кроме течения и несчастий,
Могучее Руководство неслышно ведёт нас через всё это.
После того, как мы станем служить этому великому разделённому миру,
Блаженство и единство Бога станут нашим врождённым правом.
Дата установлена в календаре Неизвестного,
Годовщина возвышенного Рождения:
Наша душа оправдает её изменчивую прогулку,
Всё приблизится, что сейчас ничтожно или далеко.
Эти спокойные и отдалённые Могущества должны, наконец, [начать] действовать.
Неподвижные, готовые к выполнению предназначенной им задачи,
Вечно мудрые, сострадательные Великолепия
Ожидают звук голоса Воплощённого,
Чтоб перепрыгнуть и замостить пропасти Неведения,
Исцелить глухие тоскующие низины Жизни
И заполнить бездну, которой является вселенная.
Тем временем здесь, на противоположном полюсе Духа,
В тайне глубин, которые выстроены Богом
Для его обители ниже взгляда Мыслителя,
В этом компромиссе совершенной Абсолютной Истины
Со Светом, что обитает возле тёмного конца вещей,
В этой трагикомедии божественной маскировки
То, что долго и далеко ищется для радости, всегда рядом,
В грандиозной мечте, из которой создан мир,
В этом золотом куполе на основе чёрного дракона
Сознательная Сила, что действует в груди Природы,
Чернорабочая в космической схеме,
Несущей глиняные изображения нерождённых богов,
Исполнительница неизбежной Идеи,
Стеснённая, окружённая обручами Судьбы,
Терпеливая попечительница медленного бесконечного Времени
С часу на час снимает её тайное бремя.
Всё это она предвидит в замаскированных императивных глубинах;
Немое намерение несознательных низин
Отвечает воле, что смотрит с высот,
А первый слог развивающегося Слова,
Тяжеловесный, грубо-зримый, содержит его сияющее завершение,
Причастен к обширному нисхождению с побеждающих вершин
И предвещает душе необозримый восход.
Всё здесь, где каждое существо кажется одиноким "я", -
Это фигуры единственного трансцендентного Единого:
Только им они существуют, его дыхание - их жизнь;
Невидимое Присутствие формирует забытую глину.
Партнёр в игре могущественной Матери,
Единый сощёл на сомнительный вращающийся шар,
Чтобы скрыться от её преследования в силе и форме.
Тайный дух во сне Несознательного,
Бесформенная Энергия, безмолвное Слово,
Он был здесь прежде, чем могли возникнуть элементы,
Прежде, чем появился свет ума или смогла дышать жизнь.
Соучастник её космического притворства,
Свои видимости он превращает в реальные формы
И приравнивает символ к правде:
Он придаёт своим вневременным мыслям форму во Времени.
Он есть субстанция, он - самость вещей;
Она выковала из него свои произведения мастерства и могущества:
Она окутывает его магией своего настроения
И превращает его мириады истин в свои бесчисленные мечты.
Мастер бытия сошёл к ней,
Бессмертное дитя, рождённое в мимолётные годы.
В производимых предметах, в людях, которых она зачинает,
Мечтая, она преследует свою идею о нём,
И ловит здесь взгляд, а там - жест:
Всегда он повторяет в них свои бесчисленные рождения.
Он и Создатель, и мир, что он создал,
Он - видение, и он - Видящий;
Он сам и актёр, и действие,
Он сам и знающий, и знаемое,
Он сам и мечтатель, и мечта.
Есть Двое, кто есть Одно и играют во многих мирах;
В Знании и Невежестве они говорили и встречались,
А свет и тьма - это чередование их глаз;
Наше удовольствие и боль - их борьба и объятие,
Наши дела, наши надежды сокровенно близки их истории;
Они сочетаются тайно в нашей мысли и жизни.
Вселенная - это бесконечный маскарад,
Ибо ничто здесь не является тем, чем кажется;
Это сновидческое видение истины,
Которое, если бы не сон, не было бы полностью истинным,
Феномен выделяется, как что-то значительное,
На тусклом фоне вечности;
Мы замечаем [лишь] его лицо и пропускаем всё, что он означает;
Видя часть, мы принимаем её за целое.
Так они создали их игру с нами в ролях:
Автор и актёр с самим собой в качестве сцены,
Он движется там как Душа, как Природа - она.
Здесь, на земле, где мы должны исполнять наши роли,
Мы не знаем, как будет проходить курс драмы;
Произносимые нами предложения завуалированы в их мыслях.
Она удерживает от нашего взгляда её могущественный план:
Она скрыла свою славу и своё блаженство
И замаскировала Любовь и Мудрость в её сердце;
Из всего чуда и красоты, принадлежащих ей,
Мы можем ощутить лишь затемнённую малую частичку.
Он тоже выглядит здесь уменьшенным божеством;
Он оставил своё всемогущество,
Своё спокойствие он утратил и бесконечность.
Он знает только её, он забыл себя;
Для неё он отказывается от всего, чтобы сделать её великой.
Он надеется заново найти себя в ней,
Воплощаясь, обвенчать его бесконечный мир
С экстазом её творящей страсти.
Хотя [он] и владелец земли и небес,
Он оставляет ей космическое управление
И наблюдает за всем, Свидетель её зрелища.
Статист на её сцене,
Он не говорит ни слова или прячется за кулисами.
Он рождается в её мире, ждёт её воли,
Предугадывает значение её загадочных жестов,
Колеблющиеся случайные повороты её настроения,
Выясняет её намерения, которых она, похоже, не знает,
И служит её тайной цели на долгое Время.
Он поклоняется ей, как слишком великой для него;
Он обожает её, как регента его желаний,
Он уступает ей, как инициатору его воли,
Он возжигает фимиам своих ночей и дней,
Предлагая свою жизнь, великолепие жертвы.
Восторженный поверенный её любви и грации,
Для него его блаженство в ней - весь его мир:
Благодаря ей он возрастает во всех силах его существа;
Он читает её скрытую Божественную цель в вещах.
Или, будучи придворным в её бесчисленных свитах,
Довольствуется тем, чтобы быть с ней и чувствовать её рядом,
Он извлекает максимум из той малости, что она даёт,
И всё, что она делает, украшается его собственным удовольствием.
[Её] взгляд может сделать весь его день счастливым,
Слово из её уст окрыляет восторгом на часы.
Он полагается на неё во всём, что он делает и чем является:
Из её щедрых даров он строит свои гордые счастливые дни
И тянет за собой украшенную павлиньим плюмажем радость жизни
И солнц во славе её мимолётной улыбки.
Тысячью способов он служит её королевским потребностям;
Он заставляет часы вращаться вокруг её воли,
Делает всё отражающим её прихоти; всё это их игра;
Весь этот огромный мир - это только он и она.

 Отправлено: 11.11.22 23:01. Заголовок: Это узел, что связыв..

Это узел, что связывает звёзды вместе:
Двое, являющиеся одним, - это секрет всего могущества,
Двое, являющиеся одним, - это сила и право в вещах.
Его душа, безмолвная, поддерживает мир и её,
Его действия - это реестры её повелений.
Счастливый, инертный, он лежит у неё под ногами:
Свою грудь он предлагает для её космического танца,
От которого наши жизни - это трепещущий театр,
И никто не может вынести [представление], кроме его силы внутри,
И всё же никто не покидает из-за его восторга.
Его работы, его мысли были придуманы ею,
Его существо - это её гигантское зеркало:
Активный, вдохновляемый ею, он говорит и движется;
Его дела подчиняются невысказанным требованиям её сердца:
Пассивный, он переносит влияния мира,
Как будто её прикасания формируют его душу и жизнь:
Его путешествие через дни - это её солнечный марш;
Он бежит по её дорогам; её курс - его.
Свидетель и ученик её радости и горя,
Партнер в её зле и её добре,
Он согласился на её страстные пути,
Он ведом её сладкой и ужасной силой.
Его санкционирующее имя инициализирует все её работы;
Его молчание - это его подпись под её делами;
В исполнении схемы её драмы,
В её фантазиях момента и настроении,
В марше этого очевидного обычного мира,
Где всё глубоко и странно для глаз, которые видят,
А обычные формы Природы - это нить из чудес,
Она через его свидетельское зрение и движение силы
Разворачивает материал её космического Действия,
Её события, что возвышают и поражают душу,
Её силу, что движется, её силу, что спасает и убивает,
Её Слово, что в молчании говорит с нашими сердцами,
Её молчание, что превосходит вершины Слова,
Её высоты и глубины, к которым движется наш дух,
Её события, что ткут текстуру нашей жизни,
И всё, благодаря чему мы обретаем или теряем себя,
Вещи сладкие и горькие, великолепные и подлые,
Вещи ужасные и прекрасные и божественные.
Как её империя в космосе, что она построила,
Он управляется её тонкими и могущественными законами.
Его сознание - это младенец на её коленях,
Он был полем её огромного эксперимента,
Её бесконечное пространство - игровая площадка его мыслей;
Она связывает себя знанием форм Времени
И творческой ошибкой ограничения ума,
И случайностью, что носит суровое лицо судьбы,
И её спортом смерти и боли и Неведения,
Его изменённым и борющимся бессмертием.
Его душа - это тонкий атом в массе,
Его вещество - материал для её работ.
Его дух выживает среди смерти вещей,
Он взбирается в вечность через разрывы существа,
Он переносится ею из Ночи в бессмертный Свет.
Эта великая сдача - дар его свободной воли,
Его чистая трансцендентная сила подчиняется ей.
В тайне её космического невежества,
В неразрешимой загадке её игры
Создание, выполненное из тленного материала,
Он движется в шаблоне, что она установила для него,
Он мыслит её мыслями, от её проблем вздымается его грудь;
Он виден тем, чем она хотела бы его видеть,
Он - это всё, что может сделать её художник.
Хотя она водит его по дорогам своей фантазии,
Играя с ним, как с её ребенком или рабом,
К свободе и мастерству Вечного
И бессмертного, пребывающим над миром,
Она двигает свою кажущуюся марионетку на час.
Даже в его смертной сессии в доме тела,
Не имеющего цели путешественника между рождением и смертью,
Эфемерно мечтающего о бессмертии,
Она принуждает его царствовать. Он принимает её силы;
Он запряг её в ярмо её собственного закона.
Его лицо человеческой мысли надевает корону.
Удерживаемый ею на поводке, привязанный к завуалированному капризу,
Он изучает её пути, если так он может преобладать
Даже на час, и она выполняет его волю;
Он делает из неё крепостную его мгновенной страсти:
Чтобы повиноваться, она притворяется, она следует за лидерством её творения:
Для него она была создана, живёт только для использования им.
Но, побеждая её, он ещё более её раб;
Он её иждивенец, все его средства - её;
Ничего без неё он не может, она всё ещё управляет им.
Наконец, он пробуждается к памяти о Себе:
Он видит внутри лик божества,
Божество прорывается сквозь человеческую форму:
Она снимает маску с её высочайших высот и является его помощником.
До тех пор он - фишка в её игре;
Её кажущийся регент, и всё же её модная игрушка,
Живой робот, движимый источниками её энергии,
Он действует, как в движениях сна,
Автомат, ступающий по канавкам Судьбы,
Он спотыкается, ведомый её кнутом Силы:
Его мысль трудится, как вол на полях Времени;
Его воля, которую он считает его собственной, сформирована в её кузнице.

Послушный немому контролю Мировой Природы,
Движимый его собственным грозным могуществом,
Его избранным партнёром в титанической игре,
Её волю он сделал мастером его судьбы,
Её прихоть - раздатчиком его удовольствия и боли;
Он продал себя в её царственную власть
За любые удар или благо, которые она может выбрать:
Даже в том, что страдает в нашем смысле,
Он чувствует сладость её овладевающего прикасания,
В любом переживании встречает её блаженные руки;
На своём сердце он выносит счастье её поступи
И сюрприз радости её прихода
В каждое событие и в каждую возможность момента.
Всё, что она может сделать, чудесно в его глазах:
Он упивается ею, пловец в её море,
Неутомимый любитель её мирового восторга,
Он радуется каждой её мысли и действию
И даёт согласие на всё, что она может хотеть;
Что бы она ни пожелала, он стремится исполнить:
Дух, неисчислимый Один,
Он оставил позади свою одинокую вечность,
Он - бесконечное рождение в бесконечном Времени,
Её конечное множество в бесконечном Пространстве.

Мастер существования таится в нас
И играет в прятки с его собственной Силой;
В инструментах природы медлит тайный Бог.
Имманентное живёт в человеке, как в собственном доме;
Он сделал вселенную его игровым полем,
Огромным залом для работ его могущества.
Всезнающий, он принимает наше омрачённое состояние,
Божественный, носит облики животного или человека;
Вечный, он соглашается на Судьбу и Время,
Бессмертный, развлекается смертностью.
Все-Сознание решилось на Неведение,
Все-Блаженство терпело пребывание бесчувственным.
Воплощённый в мире вражды и боли,
Он одевает радость и печаль, как одежду,
И пьёт опыт, как крепкое вино.
Он, чья трансцендентность правит беременными Просторами,
Предвидящий, теперь обитает в наших подсознательных глубинах,
Светоносная индивидуальная Сила, одинокая.
Абсолютный, Совершенный, Единственный
Вызвал из Безмолвия его немую Силу,
Где она лежала в безликой и бесформенной тишине,
Охраняя от Времени её неподвижным сном
Невыразимую мощь его одиночества.
Абсолютный, Совершенный, Единственный
Вошёл с его безмолвием в пространство:
Он сформировал эти бесчисленные личности единственной самости;
Он построил миллион фигур его могущества;
Он живёт во всех, кто одиноко живёт в его просторах;
Пространство - это он сам, и время - только он.
Абсолютный, Совершенный, Неуязвимый,
Тот, кто в нас, как наша тайная самость,
Принял нашу маску несовершенства,
Он сделал эту обитель из плоти своей собственной,
Его образ в человеческом измерении показывает,
Что мы можем подняться до его божественного измерения;
Затем в фигуре божественности
Создатель переделает нас и наложит
План божества на форму смертного,
Вознося наши конечные умы к его бесконечности,
Соприкасая момент с вечностью.
Это преображение - обязательство земли перед небесами:
Взаимный долг связывает человека со Всевышним:
Его природу мы должны надеть, как он надел нашу;
Мы сыновья Бога и должны стать такими, как он:
Его человеческая часть, мы должны стать божественными.
Наша жизнь - это парадокс с Богом, как ключом.
Но пока всё это - тень, отбрасываемая мечтой,
А в размышляющей и неподвижной жизни
Духа и сам он наделяется аспектом мифа,
Бременем долгой бессмысленной истории.
Ибо ключ спрятан и хранится в Несознательном;
Тайный Бог обитает под порогом.
В теле, заслоняющем бессмертный Дух,
Безымянный Обитатель наделяет незримые силы
Формами из Материи и мотивами за гранью мысли
И опасностью непредсказуемых последствий,
Всемогущее неразличимое Влияние,
Он восседает, не ощущаемый формой, в которой живёт,
И скрывает его знание под нащупывающим умом.
Странник в мире, что сотворён его мыслями,
Он превращается в светотень ошибки и истины,
Чтоб обрести мудрость, которая ему принадлежит.
Он разыскивает себя, как позабывший;
Как будто он потерял внутренний свет, он ищет:
Как странник, задержавшийся среди чужеземных сцен,
Он путешествует к дому, которого он больше не знает.
Истину самого себя он ищет, [тот,] кто [сам] есть Истина;
Он - Игрок, который стал игрой,
Он - Мыслитель, который стал мыслью;
Он - многие, кто был безмолвным Единым.
В символических фигурах космической Силы,
И в её живых и неодушевлённых знаках,
И в её сложном узоре событий
Он исследует непрекращающееся чудо самого себя,
Пока тысячеликая загадка не будет решена
В едином свете всесвидетельствующей Души.
Это был его договор с его могучей напарницей
Ради любви к ней и соединения с ней навсегда,
Чтобы следовать по пути вечности Времени
Среди магических драм её внезапных настроений
И сюрпризов её замаскированных Идей
И перипетий её вселенских капризов.
Две, кажется, у него стороны [goals], и всё же они едины
И смотрят друг на друга в беспредельном времени;
Дух и Материя есть их цель и источник.
Искатель скрытых смыслов в формах жизни,
Широкой неведомой воли великой Матери
И грубой загадки её земных путей
Он исследователь и мореплаватель
В тайном внутреннем океане без границ:
Он искатель приключений и космолог
Неизвестной географии магической земли.
В установленном замысле её материального порядка,
Где всё кажется уверенным и, даже если изменившимся, то тем же самым,
Даже если конец остаётся навсегда неизвестным
И вечно нестабильным, и [где всё] является меняющимся потоком жизни,
Его пути пролагаются для него безмолвной судьбой;
Как станции во вздымающемся наводнении веков,
Появляются твёрдые земли, что соблазняют и удерживают на время,
Затем новые горизонты влекут к продвижению ума.
Не подойти близко к беспредельности конечного,
Нет окончательной уверенности, при которой может прерваться мысль,
И нет конечной станции для опыта души.
Предел, дальность, никогда полностью не достижимые,
Незавершённое совершенство взывают к нему
Из дальних окраин Невидимого:
Лишь длительное начало было положено.

Это моряк на потоке Времени,
Это Материи Мира медленный исследователь,
Кто, пускающийся в это маленькое телесное рождение,
Научился его ремеслу в крошечных бухтах,
Но, наконец-то, отваживается на непознанные бесконечности,
Путешественник по морям вечности.
В сыром начальном старте его мирового приключения
Он выглядит не ведающим о силе его божества,
Робким инициатором своего обширного замысла.
Опытный капитан хрупкого корабля,
Торговец мелкими временными товарами,
Сначала он держится у берегов и избегает широт,
Не смеет бросить вызов далёкому опасному океану.
Он курсирует в мелких прибрежных перевозках,
Его оплата скупо поступает из порта в соседний порт,
Довольный неизменным курсом его безопасного маршрута,
Он опасается не нового, а невидимого.
Но теперь он слышит звук обширных морей.
Расширяющийся мир зовёт его к дальним краям
И к путешествиям в круге большего видения,
И к людям неизвестных и не посещённых до сих пор берегов.
На заказном корабле его торговый мостик
Обслуживает мировую торговлю богатствами Времени,
Рассекая пену огромного закрытого моря,
Чтобы достичь неизвестных огней гавани в отдалённых краях
И открытых рынков для пышных искусств жизни,
Тюков богатств, резных статуэток, расписных холстов
И украшенных драгоценностями игрушек, принесённых для игры младенца,
И скоропортящихся продуктов тяжёлого труда,
И преходящих великолепий, выигранных и потерянных за дни.
Или, пройдя через ворота из каменных столбов,
Ещё не решаясь пересечь безымянные океаны
И путешествовать в мечту о расстояниях,
Он скитается возле незнакомых берегов
И находит новую гавань у островов, терзаемых штормом,
Или, ведомый уверенным компасом его мысли,
Он плывёт через яркую дымку, скрывающую звезды,
Направляясь по торговым путям Неведения.
Его корабль тянется к неоткрытым берегам,
Он рискует на невообразимых континентах:
Искатель островов Блаженных,
Он покидает последние страны, пересекает последние моря,
Он обращается к вечным вещам его символического поиска;
Жизнь меняет для него свои сцены, построенные временем,
Её образы вуалируют бесконечность.
Границы Земли отступают, и земной воздух
Висит вокруг него, уже не его полупрозрачная пелена.
Он пересёк предел смертных мыслей и надежд,
Он достиг конца мира и смотрит за его пределы;
Глаза смертного тела погружают свой взгляд
В Глаза, что смотрят в вечность.
Путешественник во Времени должен исследовать больший мир.
Наконец, он слышит пение на высотах,
И далёкое говорит, а неизвестное становится ближе:
Он пересекает границы невидимого
И проходит по краю смертного зрения
К новому видению себя и вещей.
Он - это дух в незаконченном мире,
Который его не знает и не может знать себя:
Поверхностный символ его бесцельного поиска
Придаёт более глубокое значение его внутреннему взгляду;
Его поиск - [это поиск] тьмой света, смертной жизнью - бессмертия.
В сосуде земного воплощения
Над узкими рельсами ограниченных чувств
Он смотрит на магические волны Времени,
Где ум, подобно луне, освещает темноту мира.
Там показывается, всегда отступающий от взгляда,
Как будто нарисованный в разреженном туманном свете грёз,
Контур смутного таинственного берега.
Моряк на бездонном море Бессознательного,
Он путешествует по звёздному миру мыслей
На палубе Материи к духовному солнцу.
Сквозь шум и многочисленные крики,
Сквозь поглощающие непостижимые безмолвия,
Через странный срединный мир под верховными небесами,
За пределы земных долгот и широт,
Его цель установлена вне всех существующих карт.
Но никто не узнает, куда он плывёт через неизвестное
Или какую секретную миссию дала [ему] великая Мать.
В скрытой силе её всемогущей Воли,
Ведомый её дыханием через жизни качающуюся глубину,
Сквозь громовой рёв и сквозь безветренную тишину,
Сквозь туман и мглу, где больше ничего не видно,
Он несёт её запечатанные приказы в его груди.
Позже он узнает, вскрыв мистический скрипт,
Идёт ли он в пустой порт в Невидимом
Или, вооружившись её санкцией,
Открывает новые ум и тело в граде Бога
И сохраняет Бессмертие в доме его славы,
И делает конечное одним [целым] с Бесконечностью.
Сквозь соляные отмели бесконечных лет
Её океанские ветры гонят его странствующую лодку,
Космические воды плещутся, когда он идёт,
Слухи вокруг него, и опасность, и зов.
Он всегда следует за ней.
Он плывёт через жизнь и смерть и другую жизнь,
Он путешествует через бодрствование и через сон.
Могущество есть в нём от её оккультной силы,
Связывающее его с судьбой его собственного творения,
И никогда не сможет успокоиться могущественный Путешественник,
И никогда не сможет прекратиться мистическое путешествие,
Пока сумерки неведения не снимутся с души человека,
А утренние лучи Бога не настигнут его ночь.
Пока Природа продолжается, он тоже там,
Ибо это верно, что он и она едины;
Даже когда он спит, он держит её на груди:
Кто б ни оставил её, он не покинет,
Чтоб отдыхать без неё в Непознаваемом.
Есть истина, что нужно узнать, работа, что нужно сделать;
Её игра реальна; Мистерию он исполняет:
В глубокой мировой прихоти Матери есть план,
Есть цель в её просторной и случайной игре.
Это она всегда имела в виду с первого рассвета жизни,
Эту постоянную волю она покроет её спортом,
Чтобы вызвать Личность в безличной Пустоте,
Светом Истины ударить по массивным корням транса земли,
Пробудить онемевшее "я" в несознательных глубинах
И поднять утерянную Силу из её питоньего сна,
Чтобы глаза Вневременного смогли выглянуть из Времени,
А мир проявил открытое Божество.
Для этого он оставил свою белую бесконечность
И возложил на дух бремя плоти,
Чтобы семя Божества могло расцвести в безумном Пространстве.
Конец Песни 4

перевод Н. Антипова, 18-26.03.2019 года

ред. 11.11.2022

 Отправлено: 12.11.22 12:42. Заголовок: Шри Ауробиндо «Савитри» Книга 1 Песнь V

Йога Короля: Йога Свободы и Величия Духа

Это знание он приобрёл первым из рождённых во времени людей.
Пропущенный сквозь завесу яркого ума,
Что висит между нашими мыслями и абсолютным видением,
Он обнаружил оккультную пещеру, мистическую дверь
У стен колодца восприятия в душе,
И вошёл туда, где Крылья Славы размышляют
В безмолвном пространстве, где всё навсегда известно.
Безразличный к сомнениям и вере,
Жадный до единственного шока обнажённой реальности,
Он обрубил шнур ума, что связывает земное сердце,
И отбросил ярмо закона Материи.
Правила тела не связывали силы духа:
Когда жизнь перестала биться, смерть не наступила;
Он осмелился жить, когда стихли дыхание и мысль.
Так он смог войти в то магическое место,
Которое могут немногие даже видеть быстрым взглядом,
Оторванным на мгновение от трудных работ ума
И от скудности земного зрения Природы.
Всё, что знали Боги, там самоочевидно.
Там в скрытой комнате, закрытой и немой,
Хранятся графические записи космического писца,
А в них скрижали священного Закона,
Начальная страница Книги Бытия;
Текст и глоссарий Ведической истины
Там; ритмы и метры звёзд,
Значимые в движениях нашей судьбы:
Символические могущества чисел и форм,
И секретный код истории мира,
И переписка Природы с душой,
Сохранённые в мистическом сердце Жизни.
В сиянии комнаты воспоминаний духа
Он смог восстановить озарённые заметки на полях,
Покрывающие светом неразборчивый неоднозначный свиток,
Освободить преамбулу и спасительный пункт
Тёмного Договора, который управляет всем,
Что поднимается из сна материальной Природы,
Чтобы облечь Вечное в новые формы.
Теперь он мог перечитать и интерпретировать его новые
Странные символические буквы, разбросанные глубокомысленные знаки,
Разгадать его предсказание и его парадокс,
Его загадочные фразы и его условия, отводящие глаза,
Глубокий оксюморон его реплик истины,
И расценить, как справедливую необходимость,
Тяжёлые условия для могущественной работы, -
Невозможный Геркулесов труд Природы
Только её колдовское мудрое ремесло может навязать,
Её закон противостояния богов,
Её список неразделимых противоположностей.
Немая великая Мать в её космическом трансе,
Использующая для радости и боли творения
Санкцию Бесконечности на рождение формы,
Неуклонно принимает для исполнения
Волю знать в несознательном мире,
Волю жить под властью смерти,
Жажду восторга в сердце плоти,
И вырабатывает через появление души
[Её] чудесным рождением в плазме и газе
Мистерию договора Бога с Ночью.
Вновь в тихом космическом уме были услышаны
Обещание Вечного его трудящейся Силе,
Побуждающей мировую страсть начаться,
Крик рождения в смертность
И заглавный стих трагедии Времени.
Из глубин поднялась похороненная тайна мира;
Он прочёл оригинальный указ, хранящийся
В закрытых архивах тайника духа,
И увидел подпись и огненную печать
Мудрости на скрытой работе незримой Силы,
Что выстраивает шаги Света в Неведении.
Спящий бог открыл бессмертные глаза:
Он увидел бесформенную мысль в бездушных формах,
Узнал, что материя беременна духовным смыслом,
Что ум осмеливается изучать Непознаваемое,
А жизнь - это созревание Золотого Ребёнка.
В свете, затопляющем пустую вакансию мысли,
Интерпретируя вселенную знаками из души,
Он читал изнутри текст[, что был] вовне:
Загадка стала простой и утратила её притягательную неясность.
Более яркое сияние залило могучую страницу.
Цель смешалась с прихотями Времени,
Смысл встретился со спотыкающимся шагом Случая,
А Судьба раскрыла последовательность видящей Воли;
Сознательная широта заполнила старое немое Пространство.
В Пустоте он увидел воцарённое верховное Всезнание.

Воля, огромная надежда теперь охватили его сердце,
И, чтоб разглядеть форму сверхчеловека,
Он возвёл его глаза на невидимые духовные высоты,
Стремясь принести вниз более великий мир.
Слава, которую он узрел, должна стать его домом.
Более яркое, более небесное солнце вскоре должно осветить
Эту сумрачную комнату с её тёмной внутренней лестницей,
Младенческая душа в своих маленьких детских садах
Среди объектов, предназначенных для уроков, с трудом училась
Перерастать её раннюю грамматику интеллекта
И её подражание искусству Земли-Природы,
Её земной диалект, изменяющий язык Бога,
В живых символах изучая Реальность
И учась логике Бесконечного.
Идеал должен стать всеобщей истиной Природы,
Тело - озариться Богом, пребывающим внутри,
Сердце и ум - чувствовать себя едиными со всем, что существует,
Сознающая душа - жить в сознающем мире.
Как сквозь туман виден верховный пик,
Так открылось величие вечного Духа,
Изгнанного в раздробленную вселенную
Среди частичных подобий самых божественных вещей.
Теперь они больше не могли служить его царственному повороту;
Гордость Бессмертного отказывалась от участи жить
Скрягой в скудной сделке, заключённой
Между нашей ничтожностью с ограниченными надеждами
И сострадательными Бесконечностями.
Его высота отвергала низость земного состояния:
Широта, недовольная её рамками,
Отреклась от бедного согласия с условиями Природы,
Суровый контракт был разорван и откуп уменьшен.
Здесь достигаются лишь начинания;
Только Материя нашей базы выглядит завершённой,
Абсолютная машина без души.
Или всё [целиком] кажется непригодным для половины идей,
Или же мы обременяем недостатками земной формы
Торопливый несовершенный отблеск небесных вещей,
Догадки и пародии на небесные типы.
Здесь хаос сортирует себя в мир,
Кратковременная формация, плывущая в пустоте:
Кривляния знания, незавершённые своды из могущества,
Вспышки красоты в земных формах,
Разбитые рефлексы единения любви
Плавают, осколки-отражения парящего солнца.
Уплотнённое скопление сырых временных жизней
Объединено в мозаичное целое.
На наши надежды нет совершенного ответа;
Есть слепые глухие двери, к которым нет ключа;
Мысль взбирается тщетно и приносит заимствованный свет,
Обманутые подделками, проданными нам на витрине жизни,
Наши сердца цепляются за утраченное небесное блаженство.
Есть корм для насыщения ума,
Есть трепет плоти, но нет желания души.
Здесь даже высочайший восторг, что может дать Время, -
Это имитация непостижимых блаженств,
Изуродованная статуя экстаза,
Раненное счастье, которое не может жить,
Краткий восторг ума или чувств,
Брошенный Мировой Силой её рабу-телу,
Или видимость насильственного наслаждения
В гаремах Невежества.
Ибо всё, что мы приобрели, вскоре теряет ценность,
Старый обесцененный кредит в банке Времени,
Чек несовершенства, нарисованный на Бессознательном.
Непоследовательность преследует каждое прилагаемое усилие,
И хаос ждёт каждый сформированный космос:
В каждом успехе скрывается семя неудач.
Он видел сомнительность всех вещей здесь,
Неуверенность гордой самонадеянной мысли человека,
Мимолётность достижений его силы.
Мыслящее существо в бездумном мире,
Остров в море Неизвестного,
Он есть малое, пытающееся стать великим,
Животное с некоторыми инстинктами бога,
Его жизнь - история, слишком обычная, чтобы быть рассказанной,
Его деяния - число, сводимое к нулю,
Его сознание - факел, зажигаемый, чтобы быть погашенным,
Его надежда - звезда над колыбелью и могилой.
И всё же более великая судьба может ему принадлежать,
Ибо вечный Дух - это его истина.
Он может воссоздать себя и всё вокруг
И заново сформировать мир, в котором он живёт:
Он, невежественный, - это Знающий вне Времени,
Он является Самим, кто превыше Природы, превыше Судьбы.

Его душа удалилась от всего, что он сделал.
Смолк бесполезный шум человеческого труда,
Оставленный [им], вращался круг дней;
Вдали затонул многолюдный топот жизни.
Безмолвие было его единственным оставшимся спутником.
Бесстрастный, он жил свободным от земных надежд,
Фигура в святилище невыразимого Свидетеля,
Расхаживающая по огромному собору своих мыслей
Под его сводами, тусклыми в бесконечности,
С небесным размышлением невидимых крыльев.
Призыв был к нему с нематериальных высот;
Безразличный к маленькому форпосту Ума,
Он жил в широте правления Вечного.
Его существо теперь превосходило мыслимое пространство,
Его безграничная мысль была соседом космического видения:
Универсальный свет сиял в его глазах,
Золотой приток протекал через сердце и мозг;
Сила сошла в его смертные конечности,
Течение из вечных морей Блаженства;
Он чувствовал вторжение и безымянную радость.
Осознавая свой оккультный всемогущий Источник,
Очаровывающий всеведающим Экстазом,
Живой центр Безграничного,
Расширенный, чтобы сровняться с окружностью мира,
Он повернулся к своей неизмеримой духовной судьбе.
Оставленная на полотне разорванного воздуха,
Картинка затерялась в далёких и исчезающих полосах,
Вершины земной природы опустились ниже его ног:
Ещё выше он поднялся навстречу бесконечности.
Океаническая тишина Неподвижности видела, как он проходил,
Стрела, прыгнувшая через вечность,
Внезапно вылетела из натянутого лука Времени,
Луч возвращается к породившему его солнцу.
Противник этой славы побега,
Чёрное Несознание взмахнуло своим драконьим хвостом,
Его силой загоняя сонную Бесконечность
В глубокие помрачения формы:
Смерть лежала под ним, подобно вратам сна.
Однонаправленный к безупречному Восторгу
В поисках Бога, как прекрасной добычи,
Он, поднимаясь, горел, как конус огня.
Немногим даётся это богоподобное редкое освобождение.
Один из многих тысяч, никогда не касавшихся,
Поглощённых замыслом внешнего мира,
Выбирается тайным свидетельствующим Оком
И движется указующей рукой Света
Через неизведанные неизмеримости его души.
Пилигрим вечной Истины,
Наши мерки не могут удержать его безмерный ум;
Он отвернулся от голосов узкого царства
И покинул маленький переулок человеческого Времени.
В беззвучных окрестностях более обширного плана
Он ступает по вестибюлям Невидимого
Или прислушивается, подобно бестелесному Гиду,
К одинокому крику в безграничной пустоте.
Весь глубокий космический ропот замирает,
Он живёт в тишине[, существовавшей] до того, как был рождён мир,
Его душа осталась обнажённой для вневременного Единого.
Вдали от принуждения сотворёнными вещами
Мысль и её призрачные идолы исчезают,
Облики формы и личности уничтожены:
Невыразимая Широта знает его для себя самой.
Одинокий предтеча земли, восходящей к Богу,
Среди символов ещё не сформированных вещей,
Наблюдаемых закрытыми глазами, немых лиц Нерождённого,
Он путешествует, чтобы встретить Непередаваемое,
Слыша эхо его одиноких шагов
В вечных дворах Одиночества.
Безымянное чудо наполняет неподвижные часы.
Его дух смешивается с сердцем вечности
И несёт безмолвие Бесконечного.

В божественном отступлении от смертной мысли,
В удивительном жесте видения души
Его существо взошло на высоты без троп,
Обнажённое из его человекоподобного одеяния.
По мере того как он поднимался, навстречу ему, голое и чистое,
Огненное Нисхождение прыгнуло вниз. Могущество, Пламя,
Красота, полувидимые бессмертными глазами,
Неистовый Экстаз, ужасная Сладость
Окутали его своими изумительными конечностями
И пронизали нервы и сердце и мозг,
Которые встрепенулись и замерли от прозрения:
Его природа содрогнулась в объятиях Неизвестного.
В момент, что короче смерти, дольше Времени,
Силой, что безжалостней Любви, счастливей Небес,
Суверенно принятый в вечные руки,
Влекомый и принуждаемый полным и абсолютным блаженством,
В вихревой цепи восторга и силы,
Спешащих в невообразимые глубины,
Возносящих на неизмеримые высоты,
Он был вырван из своей смертности
И подвергся новому и безграничному изменению.
Всеведающее, знающее без взглядов и мыслей,
Неразбирающее Всемогущество,
Мистическая Форма, которая может содержать миры,
И всё же превратить одну человеческую грудь в страстное святилище,
Вытащила его из его ищущего одиночества
В магнитуду объятий Бога.

Как, когда вневременный Глаз аннулирует часы,
Упраздняется деятель и действие,
Так теперь его дух сиял широким, пустым, чистым:
Его пробуждённый ум стал пустой грифельной доской,
На которой мог писать Универсальный и Единственный.
Всё, что подавляет наше падшее сознание,
Было из него изъято, как забытый груз:
Огонь, что казался телом бога,
Поглотил ограничивающие фигуры прошлого
И создал просторную комнату для жизни нового "я".
Контакт с Вечностью сломал формы смысла.
Более великая Сила, чем выдерживали его земные конечности,
[И её] грандиозные работы обнажили его нераскрытые оболочки,
Странные энергии, вызванные и отображённые огромными руками,
Расплели тройной шнур ума и освободили
Небесную широту взгляда Божества.
Как сквозь платье виден облик владельца,
Так сквозь формы постигается скрытый абсолют
Космическим чувством и трансцендентным зрением.
Инструменты были увеличены и усилены.
Иллюзия потеряла её увеличительное стекло;
Как только из её упавшей руки выпали мерки,
Атомарными показались те вещи, что столь огромными нависали.
Круг маленького эго больше не мог образоваться;
В огромных пространствах себя
Тело теперь казалось лишь блуждающей оболочкой,
Его ум - украшенным фресками внешним двором нетленного Жителя:
Его дух дышал сверхчеловеческим воздухом.
Заключённое божество сломало его магический забор.
Как будто со звуками грома и морей,
Огромные барьеры обрушились вокруг громадного побега.
Неизменные ровесники мира,
Циклы и итоги каждой надежды и труда,
Неумолимо очерченные вокруг мыслей и действий,
Замыкающие недвижимые периферии,
Вычёркивали себя при шагах Воплощённого.
Ужасный веламен и бездонный склеп,
Между которыми вечно движутся жизнь и мысль,
Что до сих пор не вольны пересечь тусклые страшащие их границы, -
[Эти две] стерегущие мглы, немые и грозные,
Имеющие [достаточно] силы, чтобы оградить бескрылый дух
Границами Ума и Невежества,
Больше не защищают [их] двойную вечность,
Исчезнувшую и отменившую их жуткую роль:
Прежняя фигура тщетного эллипса творения,
Расширяющийся ноль потерял свою гигантскую кривую.
Старые несокрушимые вето не устояли:
Пересилены были земля и устаревшее правление Природы;
Питоньи кольца ограничивающего Закона
Не могли удержать стремительно возникшего Бога:
Были отменены скрипты судьбы.
Больше не было ни маленького творения, преследуемого смертью,
Ни хрупкой формы существа, чтобы уберечься
От всепоглощающей Необъятности.
Великие удары молота сдерживаемого мирового сердца
Взламывают узкие плотины, что защищают нас
От сил вселенной.
Душа и космос сталкиваются, как равные силы.
Бескрайнее существо в безмерном Времени
Вторглось в Природу бесконечностью;
Он увидел не пройденный, не ограждённый его титанический масштаб.

Всё было открыто его глазам, лишённым печати.
Тайная Природа сняла свою защиту,
Некогда грозная, в страшном полусвете,
Настигнутая в её могучем уединении,
Лежала, обнажённая в пылающем великолепии его воли.
В тёмных камерах, освещённых странным солнцем
И с трудом открывающихся, чтобы скрыть мистические ключи,
Её опасные арканы и закамуфлированные Могущества
Исповедовали пришествие мастерового Ума
И несли принуждение во взгляде, рождённом временем.
Неисчислимые в своих колдовских режимах,
Непосредственные и непобедимые в действии,
Её тайные силы, родные более великим мирам,
Поднимаются над нашими убогими ограниченными возможностями,
Оккультная привилегия полубогов
И уверенный шаблон мощи её загадочных знаков,
Её диаграммы геометрической силы,
Её потенции замысла, чреватого чудом,
Преследовали работу вскармливаемой землёй мощи.
Быстрая машинерия сознательной Природы
Вооружена скрытым великолепием чуда,
Пророческой страстью видящего Ума
И молниеносной наготой свободной силы души.
Всё, что прежде считалось невозможным,
Теперь может стать естественной частью возможности,
Новой областью верховной нормальности.
Всемогущий оккультист воздвигает в Космосе
Этот кажущийся внешним мир, который обманывает чувство;
Он плетёт его скрытые нити сознания,
Он строит тела для его бесформенной энергии;
Из бесформенного и пустого Простора он создал
Своё колдовство твёрдых образов,
Свою магию формирующего числа и дизайна,
Фиксированные иррациональные связи, которые никто не может отменить,
Этот перекрёстный клубок незримых законов;
Его непогрешимые правила, его скрытые процессы
Безошибочно достигают необъяснимого
Сотворения, когда наши ошибки вырезают мёртвые рамки
Знания для живущего невежества.
В её настроениях тайны, оторванных от законов Создателя,
Она, также как суверенно создаёт своё поле,
Её волей формирует неопределённые просторы,
Создавая конечное из бесконечности;
Она тоже может сделать заказ её каприза,
Как будто её прекрасная опрометчивость держит пари на то, чтобы превзойти
Скрытого Создателя космические секреты.
Быстрые шаги её фантазии,
Среди которых чудеса рождаются так же, как растут цветы,
Безошибочнее разума, искуснее механизма
И быстрее крыльев Воображения.
Всё то новое, что она формирует мыслью и словом,
Принуждает всю субстанцию её жезлом Ума.
Ум - это посредник божественности:
Его силы могут уничтожить всю работу Природы:
Ум может приостановить или изменить конкретный закон земли.
Освобождённый от сонной печати земной привычки,
Он может разрушить свинцовый захват Материи;
Безразличный к сердитому взгляду Смерти,
Он может увековечить работу момента:
Простое указание его мыслительной силы,
Случайное давление его лёгкого согласия
Может освободить Энергию, немую и заключённую
Внутри его комнат мистического транса:
Он превращает сон тела в могущественную длань,
Удерживает спокойным дыхание, биение сердца,
Пока невидимое находится, невозможное делается,
Общается без средств невысказанной мыслью;
Он движет события своей голой безмолвной волей,
Действует на расстоянии без рук и ног.
Это гигантское Невежество, эту карликовую Жизнь
Он может осветить пророческим видением,
Вызвать вакхический восторг, побуждение Ярости,
В нашем теле разбудить демона или бога,
Призвать Всеведающего и Всесильного,
Пробудить забытое Всемогущество внутри.
Сияющий император на его собственном плане,
Даже в этом жёстком царстве Ум может стать королём:
Логика его полубожественной Идеи
В прыжке переходного момента приносит
Сюрпризы творения, которые никогда не были бы достижимы
Даже странным бессознательным мастерством Материи.
Всё здесь - чудо и может чудом измениться.
Это и есть та тайная грань силы Природы.

На краю великих нематериальных планов,
В царствах безграничной славы силы,
Где Ум - мастер жизни и формы,
А душа исполняет свои мысли своей собственной силой,
Она размышляет над могучими словами и смотрит
На невидимые связи, что соединяют разделённые сферы.
Оттуда посвящённому, который соблюдает её законы,
Она приносит свет её таинственных царств:
Здесь, где он стоит, [где] его ноги на поверженном мире,
Его ум больше не брошен в форму Материи,
Поверх их границ в потоках великолепной силы
Она несёт их магические процессы
И формулы их изумляющей речи,
Пока небеса и ад не станут поставщиками для земли,
А вселенная - рабом смертной воли.
Посредница скрытых и безымянных богов,
Чья чуждая воля затрагивает нашу человеческую жизнь,
Подражая способам Мирового Мага,
Она изобретает для её самоограниченной свободной воли свои борозды
И имитирует для магических причуд связующие причины.
Все миры она делает партнёрами в её делах,
Соучастниками её могучего неистовства,
Её смелого прыжка в невозможное:
Из каждого источника она берёт её хитрые средства,
Она черпает из брака свободной любви планов
Элементы для тура силы своего творения:
Чудесную нить неисчислимого знания,
Сборник подвигов божественной изобретательности,
Которые она объединила, чтобы сделать нереальное истинным
Или освободить подавленную реальность:
В её не отгороженной чарующей волшебной стране
Неразберихи она пасёт свои оккультные могущества;
Её мнемоники ремесла Бесконечного,
Всплески прикрытых капризов из подсознательного,
Метки магии от Несознания,
Свобода суверенной Истины без закона,
Мысли, что рождены в мире бессмертных,
Оракулы, вырывающиеся из-за святилища,
Предупреждения от внутреннего демонического голоса,
И звуки, и молниеносные прыжки пророчеств,
И намёки для внутреннего слуха,
Резкие вмешательства, полные и абсолютные,
А также необъяснимые действия Сверхсознания
Соткали её сбалансированную сеть чудес
И странную технику её потрясающего искусства.
Это странное королевство перешло в его ведение.
Как некто, сопротивляющийся тем больше, чем больше она любит,
Её великие владения и её силу и знания
Она отдала, вынужденная, с неохотной радостью;
Саму себя она отдала для восторга и для использования.
Глубоко освобождённая от аберраций,
Она восстановила цели, ради которых она была создана:
Она обратилась против зла, которому она помогала,
Будучи движимой её гневом, её невидимыми средствами убийства;
Её опасные настроения и произвольную силу
Она сдала служению души
И контролю духовной воли.
Более великий деспот укротил её деспотизм.
Атакованная, застигнутая врасплох в её крепости себя самой,
Покорённая её собственным неожиданным королём,
Исполненная и искупленная её рабством,
Она уступила в покорном экстазе,
Её запечатанная герметическая мудрость была вытеснена из неё,
[Как] фрагменты мистерии всемогущества.

Повелитель границ - это оккультная Сила.
Страж порога [на пути] за пределы земной сцены,
Она проложила каналы для вспышек Богов
И прорубила сквозь перспективы интуитивного взгляда
Длинный путь из сверкающих открытий.
Миры чудесного Неизвестного были рядом,
Позади неё невыразимое Присутствие стояло:
Её власть приняла их мистические влияния,
Их львиные силы прижались у её ног;
Будущее спит неизвестным за их дверями.
Инфернальные бездны зияли вокруг шагов души
И взывали к её восходящему видению божественных вершин:
Бесконечное восхождение и приключение Идеи
Неустанно искушали исследующий ум,
И бесчисленные голоса посещали очарованное ухо;
Прошёл миллион фигур, и больше их не было видно.
Это был авангард тысячеричного дома Бога,
Начало полуоткрытого Невидимого.
Волшебное крыльцо входа, мерцающее,
Колышущееся в полутьме скрытого Света,
Площадка мистического движения миров,
Балкон и чудесный фасад.
Над ней сияли высокие необъятности;
Всё [прежде] неизвестное выглянуло из безграничности:
Оно поселилось на краю Времени вне часов,
Вглядываясь в некое вечное Сейчас,
Его тени сверкают при рождении богов,
Его тела сигнализируют о Бестелесном,
Его чело сияет Сверхдушой,
Его формы проецируются из Непознаваемого,
Его глаза мечтают о Невыразимом,
Его лица смотрят в вечность.
Жизнь в нём постигла её огромный подсознательный тыл;
Маленькие фасады отворились в невидимые Просторы:
Её заливы стояли обнажёнными, её далёкие трансцендентности
Пылали в прозрачностях, переполненных светом.

Здесь был обнаружен гигантский порядок,
Кисти и свисающая бахрома от которого -
Скудный материал наших материальных жизней.
Эта очевидная вселенная, чьи фигуры, слитные
В сверхсознательном свете, скрывают тайны,
Ясно написала буквы своего светящегося кода:
Карта тонких знаков, превосходящих мысль,
Висела на стене глубочайшего ума.
Обращая конкретные образы мира
В значимые символы своим блеском,
Она предлагала интуитивному толкователю
Своё отражение вечной Мистерии.
Восходящие и нисходящие между двумя полюсами жизни,
Последовательные царства градуированного Закона
Погружались из Вечности во Время,
Затем, обрадовавшись славе множественного ума,
Полные жизненных приключений и восторга
И насыщенные красотой форм и оттенков Материи,
Взбирались назад из Времени в неумирающее "Я"
По золотой лестнице, несущей душу,
Связывая алмазными нитями крайности Духа.
В этом снижении из сознания в сознание
Каждое опиралось на силу оккультного Несознательного,
Источник его необходимого Неведения,
Архимасона границ, в которых оно живёт.
В этом взлёте от сознания к сознанию
Каждое поднимало вершины к Тому, откуда оно пришло,
К источнику всего, чем оно когда-то было,
И родине всего, чем оно могло ещё стать.
Органная гамма действий Вечного,
Восходящих до их кульминации в бесконечном Покое,
Шаги многоликого Чудесного,
Предопределённые стадии развивающегося Пути,
Меры высоты растущей души, -
Они интерпретировали существование [, каждое царство] для себя,
И, посредничая между высотами и глубинами,
Объединяли скрыто сочетающиеся противоположности
И связывали творение с Неописуемым.
Последний высший мир был виден там, где встречаются все миры;
На этой сияющей вершине, где нет ни Ночи, ни Сна,
Свет Верховной Триады начинался.
Всё там было открыто, что он ищет здесь.
Он освободил конечное в безграничность
И поднялся в его собственные вечности.

Бессознательное обрело своё сердце сознания,
Идея и чувство, ищущие наощупь в Неведении,
Наконец, страстно схватили тело Истины,
Музыка, рождённая в молчаниях Материи,
Вырвала из бездонности Невыразимого обнажённый
Смысл, который оно имело, но не могло озвучить;
В совершенном ритме теперь временами грезился
Ответ, доносящийся на голодную нужду израненной земли,
Разрывающий ночь, которая скрывала Неизвестное,
Возвращающий ей её потерянную забытую душу.
Грандиозное решение закрыло долгий тупик,
Которым кончаются вершины смертных усилий.
Примиряющая Мудрость смотрела на жизнь;
Она приняла сражающиеся подтексты ума,
Приняла запутанный рефрен человеческих надежд
И сделала из них сладкий и счастливый призыв;
Она подняла из подполья боли
Невнятный ропот нашей жизни
И нашла в нём чувство безграничного.
Могущественное единство - её вечная тема,
Она уловила слабые разрозненные высказывания души,
Едва разобрав [их] между строк наших жёстких мыслей
Или посреди этой сонливости и комы на груди Материи
Услышав, подобно бессвязным бормотаниям во сне;
Она сгруппировала золотые звенья, что потерялись в них,
И показала им их божественное единство,
Спасающую от заблуждения разделённого "Я"
Глубокую духовную мольбу во всём, что существует.
Все великие Слова, что трудились, чтобы выразить Единое,
Были подняты в абсолютность света,
К огню вечно пламенеющего Откровения
И к бессмертию вечного Голоса.
Больше не было ссоры истины с истиной;
Бесконечный сюжет их разницы,
Пересказанный при свете всезнающим Писцом,
Путешествовал через разницу к единству,
Извилистые поиски ума утратили весь оттенок сомнения
И свели его к концу всевидящей речью,
Что облачала изначальную и оригинальную мысль
В финальность окончательной фразы:
Творческое настроение Времени объединилось
С напряжённостью стиля и синтаксиса Идентичности.
Хвалебная песнь взошла из потерянных задумчивых глубин;
Гимн прогремел в триединых экстазах,
Крик мгновений к блаженству Бессмертного.
Как будто строфы космической оды,
Иерархия восходящих гармоний,
Населённых голосами и ликами,
Стремилась в крещендо Богов
От пропастей Материи к вершинам Духа.
Выше были неизменные троны Бессмертного,
Белые покои для игр с вечностью
И грандиозные врата Единственного.
Вдоль разворачивающихся морей самого себя
Появились бессмертные страны Единого.
Много-чудное Сознание развернуло
Обширную цель и процесс, и расковало нормы,
Большие знакомые дороги более великой Природы.
Освобождённые от сети земных чувств,
Были видны спокойные континенты мощи;
Родные страны красоты, закрытые для человеческих глаз,
Наполовину увиденные сначала через сверкающие крышки чуда,
Потрясали видение счастьем;
Солнечные области знания, лунные области восторга
Простирались в экстазе свидетелей
За пределами нашего бедного телесного диапазона.
Туда он смог войти, там некоторое время пребывать.
Путешественник по неизведанным маршрутам,
Сталкивающийся с невидимой опасностью Неизвестного,
Путешествующий через неимоверные царства,
Он прорвался в другие Пространство и Время.

Конец Песни 5

перевод Н. Антипова, 24-29.03.2019 года

ред. 12.11.2022

 Отправлено: 12.11.22 13:46. Заголовок: Шри Ауробиндо "Савитри"

Книга вторая
КНИГА ПУТЕШЕСТВЕННИКА ПО МИРАМ

Песнь I
ЛЕСТНИЦА МИРА

В одиночестве он двигался, наблюдаемый бесконечностью
Вокруг него и Непознаваемым свыше.
Всё могло быть видимо, чего избегает смертный взгляд,
Всё могло быть знаемо, что никогда не постигал ум;
Всё могло быть сделано, на что не решится смертная воля.
Безграничное движение наполняло безграничный покой.
В глубоком существовании за пределами земного
Родителя или родства для наших идей и мечтаний,
Где Пространство является обширным экспериментом души,
В нематериальной субстанции, связанной с нашей
Глубоким единством всех вещей, что существуют,
Возникла вселенная Неизвестного.
Самосотворение без конца или паузы
Раскрывало величие Бесконечного:
Оно бросало в опасности своей игры
Миллионы настроений, мириады энергий,
Мировые формы, что есть фантазии его Истины
И формулы свободы его Силы.
Оно изливало в поток Вечно стабильного
Вакхический восторг и наслаждение Идеями,
Страсть и движение вечности.
Нерождённые, на волне Неизменного поднялись
Мысли, что пребывают в их бессмертном последствии,
Слова, что остаются бессмертными, хоть и впали в молчание,
Действия, что извлекают из Тишины её немой смысл,
Строки, что передают невыразимое.
Спокойствие Вечного в безмятежной радости смотрело,
Как его универсальная Сила за работой проявляет
В сюжетах боли и драмах восторга чудо и красоту её воли.
Всё, даже боль, было здесь удовольствием для души;
Здесь весь опыт был единым планом,
Тысячеликим выражением Единого.
Всё одновременно предстояло перед его единым взглядом;
Ничто не ускользало от его обширного интуитивного видения,
Ничто не приближалось, что он не мог бы почувствовать, как родственное:
Он был единым духом с этой необъятностью.
Образы в сверхъестественном сознании,
Воплощающем Нерождённого, кто никогда не умирает,
Структурированные видения космического "Я",
Живущие прикосновением вечности бытия,
Смотрели на него, как связанные формой духовные мысли,
Изображающие движения Невыразимого.
Аспекты бытия, облечённые в контуры мира; формы,
Открывающие подвижные двери божественным вещам,
Стали привычными его ежечасному зрению;
Символы реальности Духа,
Живые тела Бестелесного
Росли рядом с ним, его ежедневные спутники.
Неисчерпаемые видения неспящего Ума,
Записи его контакта с невидимым
Окружали его бесчисленными указывающими знаками;
Голоса из тысяч царств Жизни
Передавали ему её могущественные послания.
Небесные подсказки, вторгающиеся в наши земные жизни,
Ужасные воображения, навеваемые Адом,
Которые, если бы проявились и испытали здесь
Нашу притуплённую способность, вскоре перестали бы ощущаться,
Или наша смертная слабость не смогла бы долго их выносить,
Были установлены в их возвышенных пропорциях.
Живя в само-порождаемой ими атмосфере,
Они возобновили свою неприкрытую степень и естественную силу;
Их укрепляющее воздействие на душу
Вбивало глубоко в почву сознания
Страсть и чистоту их крайностей,
Абсолютность их единого крика
И суверенную сладость или жестокую поэзию
Их прекрасного или ужасного восторга.
Всё, что мысль может знать или широчайшее видение воспринимать,
И всё, что мысль и видение никогда не смогут узнать,
Все вещи, оккультные и редкие, отдалённые и странные,
Были близкими для контакта сердца, ощутимыми духовным чувством.
Попросившись войти во врата его природы,
Они заполнили расширенные пространства его ума,
Пылающие свидетели его самораскрытия,
Предложили свои чудеса и свою множественность.
Теперь они стали новыми частями его самого,
Фигурами более великой жизни его духа,
Движущимся пейзажем его большой прогулки во времени
Или вышитой тканью его чувства:
Они заняли место интимных человеческих вещей
И двигались, как близкие спутники его мыслей,
Или были естественным окружением его души.
Неутомимое приключение сердца восторга,
Бесконечные царства блаженства Духа,
Бесчисленные звуки, звучащие из струн единой гармонии;
Каждый в его ширококрылом универсальном уравновешивании,
Его бездонном чувстве Всего в одном,
Приносил ноты некоторого совершенства, ещё невидимого,
Его одиночный ретрит в тайны Истины,
Его счастливый боковой свет на Бесконечном.
Всё было найдено там Уникальным, грезившимся и становящимся
Окрашенным непрекращающимся восторгом и удивлением
И богатой красотой страстных различий,
Повторяющимся биением моментов, когда Бог [проявляется] во Времени.
Недоставало лишь единственного вневременного Слова,
Что несло бы вечность в его одиноком звучании,
Идеи самоозарённого ключа ко всем идеям,
Целого совершенной суммы Духа,
Что уравнивает неравность Всего с равностью Одного,
Единственного символа, интерпретирующего каждый символ,
Абсолютного индекса Абсолюта.

Там, окружённый своей собственной внутренностью,
В мистическом заграждении динамического света
Он увидел одинокую необъятную, восходящую дугой мировую громаду,
Стоящую, как горная колесница Богов,
Неподвижно под непостижимым небом.
Как будто из постамента и невидимого основания Материи
К вершине, также невидимой, резное море миров
Взбиралось пеногривыми волнами к Всевышнему,
Поднимаясь к неизмеримым широтам;
Оно надеялось воспарить в царство Невыразимого:
Сотня уровней возносила его к Неизвестному.
Так оно поднималось до неосязаемых высот
И исчезало в безмолвном сознательном Просторе,
Как вздымается в небеса многоэтажная храмовая башня,
Построенная устремлённой душой человека, чтоб жить
Рядом со своей мечтой о Невидимом.
Бесконечность зовёт [душу] к себе, когда та мечтает и взбирается;
Её шпиль касается вершины мира;
Восходя в великие безмолвные неподвижности,
Она соединяет Землю с укрытыми вечностями.
Среди множества систем Единого,
Созданных интерпретирующей творческой радостью,
Она одна указывает нам на наше путешествие назад
Из нашей долгой самопотери в глубинах Природы;
Построенная на земле, она содержит в себе все сферы:
Это краткий сборник Обширного.
Это была единственная лестница к цели бытия.
Краткое выражение ступеней духа,
Его копия космических иерархий
Приспособили в нашем тайном воздухе себя
Тонкую модель вселенной.
Она внутри, внизу, снаружи, вверху.
Действуя по схеме этой видимой Природы,
Она пробуждает тяжёлую дрёму земной материи
Думать и чувствовать и реагировать на радость;
Она моделирует в нас наши божественные части,
Поднимает смертный ум в более великий воздух,
Делает эту жизнь плоти жаждущей неосязаемых целей,
Связывает смерть тела с призывом к бессмертию:
Из обморока Несознания
Оно с трудом карабкается к сверхсознательному Свету.
Если бы земля была всем, а этого бы не было в ней,
Ни мысли не могло быть, ни отклика радости жизни:
Лишь материальные формы могли быть её гостями,
Движимыми неодушевлённой мировой силой.
Земля из-за этого золотого излишка
Породила мыслящего человека, и должна породить более, чем человека;
Эта высшая схема бытия является нашей причиной
И содержит ключ к нашей восходящей судьбе;
Из нашей плотной смертности она вызывает
Сознательный дух, растущий в доме Материи.
Живой символ этих сознательных планов,
Его влияния и божества невидимого,
Его немыслимая логика действий Реальности,
Проистекающих из невысказанной истины в вещах,
Установили медленно поднимающиеся степени нашей внутренней жизни.
Его шаги - это стадии возвращения души
Из глубокого приключения материального рождения,
Лестница восхождения и ступени,
По которым Природа поднимается к божеству.
Однажды в бдении бессмертного взгляда
Эти уровни отметили её гигантское нисходящее погружение,
Широкий и наклонный прыжок падения божества.
Наша жизнь - это Холокост Всевышнего.
Великая Мать Мира своей жертвой
Сделала её душу телом нашего состояния;
Принятие горя и бессознательности
При провале божественности из её собственных великолепий соткало
Многоузорчатую основу всего, чем мы являемся.
Идол себя - это наша смертность.
Наша земля — это фрагмент и остаток;
Её сила, наполненная веществом высших миров
И залитая их цветными сияниями, потускнела из-за её дремоты;
Атавизм высших рождений присутствует в ней,
Её сон взбудоражен их похороненными воспоминаниями,
Напоминающими [ей] о потерянных сферах, из которых они упали.
Неудовлетворённые силы двигаются в её груди;
Они - партнёры её большей растущей судьбы
И её возвращения к бессмертию;
Они соглашаются разделить её рок рождения и смерти;
Они разжигают частичные проблески Всего и заставляют
Её слепой трудящийся дух составлять
Скудный образ могущественного Целого.
Спокойная и освещённая Близость внутри
Санкционирует её работу и направляет невидимую Силу.
Её обширный замысел обретает крохотное начало.
Попытка, полузавершённый набросок - вот жизнь мира;
Его линии колеблются в их скрытом значении,
Его кривые не соединяются со своим высоким планируемым завершением.
Всё же там дрожит некий первый образ величия,
И когда неоднозначные переполненные части встретят
Многоцветное единство, к которому они стремятся,
Радость Художника посмеётся над правилами разума;
Божественное намерение внезапно будет раскрыто,
Финал подтвердит уверенную технику интуиции.
Схема должна состоять из множества встречающихся миров,
Куб и соединённый кристалл богов;
Ум должен мыслить за бездумной маской Природы,
Сознательный Простор - заполнить старое немое грубое Пространство.
Этот слабый и текучий набросок души, именуемый человеком,
Должен выделяться на фоне длительного Времени
Сияющим воплощением вечности,
Маленькой точкой, раскрывающей бесконечности.
Процесс Мистерии - это вселенная.
Сначала была заложена странная аномальная основа,
Пустота, шифр некоего тайного Целого,
Где ноль содержал бесконечность в своей сумме,
А Всё и Ничто были единым термином,
Вечным отрицанием, матрицей Ничто:
В её формы всегда рождается Дитя,
Которое вечно живёт в просторах Бога.
Затем произошло медленное движение разворота:
Из какого-то невидимого Огня был извергнут газ,
Из его плотных колец образовались эти миллионы звёзд;
На новорождённой почве земли была услышана поступь Божественного.
Сквозь густой туман невежества земли
Ум начал видеть и смотреть на формы
И нащупывать знания в неведомой Ночи:
Пойманная в слепую каменную хватку, Сила разработала свой план
И создала во сне этот огромный механический мир,
Чтобы Материя могла стать сознающей свою душу
И, подобно занятой акушерке, жизненная сила
Освободила ноль, несущий Всё.
Оттого, что вечные глаза обратили на глубины земли
Освещённую ясность чистого взгляда
И увидели тень Непознаваемого,
Отражённую в безграничном сне Несознательного,
Поиск творения самости начал своё движение.
Дух грезил в грубом космическом вихре,
Ум протекал, не зная, в соке жизни,
А груди Материи вскармливали божественную Идею.
Чудо Абсолюта родилось;
Бесконечность облекла конечную душу,
Весь океан жил в блуждающей капле,
В теле, созданном временем, поселилось Бесграничное.
Наши души пришли сюда, чтобы пережить эту Мистерию.

Провидец внутри, кто знает упорядоченный план,
Скрытый за нашими сиюминутными шагами,
Вдохновляет наше восхождение на невидимые высоты,
Как когда-то ужасный прыжок на землю и в жизнь.
Его зов достиг Путешественника во Времени.
Обособленный в непостижимом одиночестве,
Он путешествовал в своей немой и единственной силе,
Несущей бремя желания мира.
Бесформенная Неподвижность звала, безымянный Свет.
Над ним был белый неподвижный Луч,
Вокруг него вечные Безмолвия.
Никакого срока не было установлено для высоко нацеленной попытки;
Мир за миром раскрывал свои охраняющие силы,
Небо за небом - свои глубокие блаженства,
Но всё же невидимый Магнит притягивал его душу.
Одинокая фигура на гигантской лестнице Природы,
Он поднялся к неразличимой цели
На голой вершине сотворённых вещей.
Конец Песни 1

перевод Н. Антипова, 29.03-02.04.2019 года

ред. 12.11.2022

 Отправлено: 12.11.22 15:29. Заголовок: Шри Ауробиндо Савитри Книга 2 Песнь 2

Песнь II
ЦАРСТВО ТОНКОЙ МАТЕРИИ

В неосязаемой области тайного "я",
Обширной опоре этого маленького внешнего существа,
Отделённого от видения твёрдым забором земли,
Он вошёл в магический кристальный воздух
И нашёл жизнь, которая жила не плотью,
Свет, который делал видимыми нематериальные вещи.
Прекрасная ступень в иерархии чуда,
Царство феерического мастерства тонкой Материи,
Обрисованное на фоне неба ярких оттенков,
Выпрыгивающее из великолепий транса и тумана
Волшебное откровение его фасада.
Рядом с нашим [миром] расположен мир более чудесных форм,
Где, не скрываемые деформирующим взглядом Земли,
Все формы прекрасны и все вещи истинны.
В этой светящейся атмосфере, мистически ясной,
Глаза были дверями к небесному чувству,
Слух был музыкой и прикасанием очарования,
А сердце притягивало более глубокое дыхание силы.
Там обитают сияющие источники земной природы:
Совершенные планы, на которых она формирует её работы,
Отдалённые результаты её порождающей силы,
Покоятся в рамках предназначенной судьбы.
Попытки, ныне тщетные или напрасно победившие,
Уже нанесены на карту, и запланировано время
И образ её будущих суверенностей
В их роскошных чертах, проложенных желанием.
Золотой выбор из сюжетов в лабиринтах ума,
Богатства, не найденные или ещё не пойманные нашими жизнями,
Не запятнанные ущербностью смертной мысли,
Пребывают в этой прозрачной атмосфере.
Наши смутные начинания там превзойдены,
Наши срединные успехи набросаны в пророческих линиях,
Наши окончательные цели ожидаются вживую.
Эта сверкающая крыша нашего нисходящего плана,
Перекрывающая свободный дар небесного воздуха,
Пропускает малые прорывы мощного дыхания
Или ароматные притоки сквозь золотые решётки;
Она ограждает наш потолок земного ума
От бессмертных солнц и потоков дождя Бога,
И всё же проводит странное радужное сияние,
И яркие росы капают с неба Бессмертного.
Проход для Могуществ, что двигают наши дни,
Оккультный за этими более грубыми Природными стенами,
Дымчатый зал союза Ума с Формой
Скрыт гобеленом снов;
Небесные значения проникают сквозь него, как сквозь завесу,
Его внутреннее зрение поддерживает эту внешнюю сцену.
Более тонкое сознание с более счастливыми линиями,
Оно имеет такт, которого не могут достичь наши прикасания,
Чистоту чувств, которую мы никогда не ощущаем;
Его заступничество вдохновляет вечным Лучом
Краткоживущие попытки нашей преходящей земли
[Достичь] красоты и совершенной формы вещей.
В комнатах юного божества силы
И ранних игр вечного Ребёнка
Воплощения его витающих мыслей,
Омытые яркими оттенками вечного чуда
И убаюканные шёпотом этого ясного воздуха,
Отдыхают в цветных снах, как птицы на вневременных деревьях,
Прежде чем они нырнут, чтобы плыть по морю земного времени.
Всё, что видится здесь, имеет более восхищающее подобие там.
Что бы ни задумали наши сердца, наши головы творят,
Теряя некую высшую оригинальную красоту,
Изгнанные оттуда, здесь соглашаются на земные оттенки.
Что бы ни проявилось здесь с видимым очарованием и грацией,
Находит там свои безупречные и бессмертные черты;
Всё, что прекрасно здесь, - там божественно.
Фигуры там невообразимы смертным умом:
Тела, не имеющие земного аналога,
Пересекают освещённый транс внутреннего зрения
И восхищают сердце их небесной поступью,
Убеждая небеса населить эту чудесную сферу.
Чудеса будущего странствуют в её безднах;
Вещи старые и новые формируются в этих глубинах:
Карнавал красоты переполняет высоты
В этом магическом королевстве идеального зрения.
В его вестибюлях прекрасного уединения
Материя и душа встречаются в сознательном союзе,
Как влюбленные в уединённом тайном месте:
В объятиях страсти, ещё не несчастной,
Они объединяют свои силы, сладость, восторг,
И смешиваются, делая высший и низший миры одним.
Нарушитель из бесформенного Бесконечного,
Осмелившийся прорваться в царство Бессознательного,
Дух прыжком к телу касается земли.
Пока ещё не обёрнутый в земные очертания,
Он уже несёт переживание смерти и рождения,
Убеждая бездну небесной формой,
Покрывалом его бессмертия,
Живущим в блеска ранга [его] владельца,
Пригодным для того, чтобы выдержать трение Изменения и Времени.
Ткань, смешанная из лучистого света души
И Материальной субстанции обременённой знаками Силы, -
Тщетно воображаемый в тонком воздухе нашего ума
Абстрактный фантом, формируемый ментальным образом, -
Она ощущает то, что земные тела не могут ощущать,
И она более реальна, чем этот грубый каркас.
После спадания плаща смертности
Её вес облегчается, чтобы усилить её восхождение;
Становясь тоньше от прикасания более тонких сред,
Она сбрасывает старые узорчатые покровы более плотной материи,
Отменяет хватку нисходящего тяготения Земли
И несёт душу из мира к высшему миру,
Пока в обнажённом эфире вершин
Не останется лишь простота духа,
Первое прозрачное одеяние вечного существа.
Но когда оно должно возвратиться к его смертной ноше
И жёсткому ансамблю земного опыта,
Тогда его возвращение возобновляет это более тяжёлое облачение.
Ибо задолго до того, как плотный жилет земли был выкован
Техникой атомной Пустоты,
Сияющая пелена самомаскировки
Была соткана вокруг тайного духа в вещах.
Тонкие царства сделаны из этих ярких оболочек.
Этот чудо-мир со всем его лучезарным благом
Видения и нерушимого счастья
Заботится лишь о выражении и совершенной форме;
Справедливый на его вершинах, он имеет опасные нижние планы;
Его свет приближается к грани падения Природы;
Он придаёт красоту ужасу пучин
И пленительные глаза опасным Богам,
Наделяет изяществом демона и змею.
Его транс навязывает несознание земле,
Бессмертный, он ткёт для нас мрачное одеяние смерти
И авторизует нашу смертность.
Этот медиум служит более великому Сознанию:
Кубок его скрытого самовластия,
Он есть тонкая основа миров Материи,
Он неизменен при его изменчивых формах,
В анналах его творческой памяти
Он охраняет бессмертный [архе]тип тленных вещей:
Его понижающиеся потенции нашли наши падшие силы;
Его мысль изобретает наше рассуждающее невежество;
Его чувство порождает рефлексы нашего тела.
Наше тайное дыхание не испытанной могущественной силы,
Потаённое солнце внутреннего вида момента,
Его тонкие внушения - тайный источник
Для наших радужных богатых воображений,
Касающихся вещей, общих с преображающими оттенками,
Пока даже земная грязь не станет богатой и тёплой [наравне] с небесами
И слава не воссияет из декаданса души.
Его знание - это отправная точка нашей ошибки;
Его красота надевает на нас грязевую маску уродства,
Его артистичное добро начинает сказание о нашем зле.
Небеса творческих истин выше,
Космос гармоничных снов между,
Хаос растворяющихся форм внизу,
Он погружается, теряясь в нашей несознательной основе.
Из его падения вышла наша более плотная Материя.
Так происходило погружение Бога в Ночь.
Этот падший мир стал кормилицей душ,
Населяемых скрытой божественностью.
Существо проснулось и жило в бессмысленной пустоте,
Всемирное Несознание стремилось к жизни и мысли,
Сознание вырвалось из бездумного сна.
Всё здесь движимо не чувствующей волей.
Таким образом, падшая, несознательная, разочарованная, плотная, инертная,
Утонувшая в неодушевлённой и вялой дремоте
Земля лежала, рабыня сна, принуждаемая создать
Подсознательной жаждущей памятью,
Оставшейся от счастья, умершего до её рождения,
Чуждое чудо на её бесчувственной груди,
Это болото должно питать орхидею и розу,
Из её слепой нежелающей субстанции должна появиться
Красота, принадлежащая более счастливым сферам.
Это судьба, завещанная ей,
Как будто убитый бог оставил золотое доверие
[Её] слепой силе и заключённой душе.
Тленные части бессмертного божества
Она должна восстановить из утраченных фрагментов,
Перефразировать из документа, заполненного в других местах
Её сомнительным титулом к её божественному Имени.
Как остаток её одинокого наследства,
Все вещи она несёт в её бесформенной пыли.
Её гигантскую энергию, привязанную к мелким формам
В медленном пробном движении её силы,
Использующей лишь хрупкие тупые инструменты,
Она приняла, как необходимость своей природы,
И отдала человеку, как его колоссальную работу,
[Как] труд, невозможный для богов.
Жизнь, едва выживающая в поле смерти -
Это её часть, претендующая на бессмертие;
Грубое полусознательное тело служит средством
Ума, который должен восстановить знание, потерянное,
Удерживаемое в каменной хватке несознательности мира,
А всё ещё носящий эти бесчисленные узлы Закона
Дух, связанный, [должен] встать, как король Природы.
Могущественное родство - причина этой смелости.
Всё, что мы пытаемся сделать в этом несовершенном мире,
Смотрит вперёд или назад за пределы лоска Времени
На его чистую идею и твёрдый неприкосновенный тип
В безупречном мастерстве абсолютного творения.
Овладеть абсолютом в формах, что преходят,
Установить прикасание вечного в сотворённых временем вещах -
Это закон всякого совершенства здесь.
Фрагмент здесь пойман от замысла небес;
Иначе мы никогда не могли бы надеяться на более великую жизнь,
А экстаз и слава не могли бы существовать.
Даже в малости нашего смертного состояния,
Даже в этом доме-тюрьме внешней формы
Сверкающий проход для непогрешимого Пламени
Ведёт через грубые стены нервов и мозга,
Великолепие давит или Сила прорывается через них,
Гигантский тусклый барьер Земли убирается на какое-то время,
Несознательная печать снимается с наших глаз,
И мы становимся вместилищем для творящей мощи.
Энтузиазм божественного сюрприза
Пронизывает нашу жизнь, чувствуется мистический ажиотаж,
Радостная мука дрожит в наших конечностях;
Мечта о красоте танцует[, пройдя] через сердце,
Приближается мысль из вечного Ума,
Нисходят намёки, отбрасываемые Невидимым,
Пробуждающимся от сна Бесконечности,
Символы Того, что ещё не было сотворено.
Но вскоре инертная плоть перестаёт отвечать,
Затем [в глубине] тонет священная оргия восторга,
Пламя страсти и прилив силы
Забираются из нас, и, хотя светящаяся форма
Пребывает в удивительной земле, представляемой высочайшей,
Слишком малое из того, что предназначено, оставляет след.
Глаза Земли [лишь] отчасти видят, её силы отчасти творят;
Её редчайшие работы - это копии небесного искусства.
Сияние золотой выдумки,
Шедевр вдохновенного устройства и правления,
Её формы скрывают то, что они хранят, и лишь имитируют
Неуловимое чудо само-рождённых форм,
Что вечно живут во взгляде Вечного.
Здесь, в трудном, незаконченном мире
Происходит медленная работа бессознательных Сил;
Здесь невежественный разделяющий ум человека,
Его гений, рожденный из бессознательной почвы.
Копировать от земных копий - его искусство.
Ибо когда он стремится к вещам, превосходящим землю,
Слишком грубы инструменты работника, слишком сыры его материалы,
И едва ли не кровью своего сердца он достигает
Его преходящего дома для Божественной Идеи,
Его образа гостиницы Времени для Нерождённых.
Наше существо трепещет от высоких далёких воспоминаний
И принесло бы сюда их недатированные значения,
Но, слишком божественные для замысла земной природы,
Вечные чудеса пылают за пределами нашей досягаемости.
Они пребывают в абсолюте, нерождённые, не меняющиеся,
Безупречные в бессмертном воздухе Духа,
Бессмертные в мире неподвижного времени
И неизменного вдохновения из глубокого пространства себя.
Лишь когда мы поднимаемся над собой,
Линия Трансцендентного пересекает наш путь
И соединяет нас с вневременным и истинным;
Это приносит нам неизбежное слово,
Богоподобное действие, мысли, что никогда не умирают.
Пульсация света и славы обволакивает мозг
И, путешествуя по исчезающему маршруту момента,
Прибывают фигуры вечности.
Будучи посетителями ума или гостями сердца,
Они поддерживают нашу смертную краткость какое-то время
Или изредка в некотором редком освобождающем проблеске
Улавливаются тонкой догадкой нашего видения.
Хотя это лишь начало и первые попытки,
Эти мерцания указывают на тайну нашего рождения
И скрытое чудо нашей судьбы.
Кем мы являемся там и кем должны стать здесь на земле,
Выражено в контакте и зове.
Пока несовершенство Земли является нашей сферой,
Зеркало нашей природы не отражает наше реальное "Я";
Это величие ещё пребывает сдерживаемым внутри.
Сомнительное будущее Земли скрывает наше наследство:
Свет, теперь далёкий, станет здесь родным,
Сила, которая посещает нас, - нашей дружеской силой;
Невыразимое обретёт тайный голос,
Нетленное просияет сквозь экран Материи,
Делая это смертное тело одеянием божества.
Величие Духа - наш вневременный источник,
И оно будет нашим венцом в бесконечном Времени.
Обширное Неизвестное вокруг нас и внутри;
Все вещи обёрнуты в динамическое Единство:
Тонкая связь союза соединяет всю жизнь.
Таким образом, всё творение есть единая цепь:
Мы не оставлены в одиночестве в закрытой схеме
Между движением несознательной Силы
И несообщающимся Абсолютом.
Наша жизнь - это стимул в возвышенном диапазоне души,
Наше существо смотрит за пределы его стен ума
И общается с более великими мирами;
Есть более яркие земли и более широкие небеса, чем наши.
Есть царства, где Бытие пребывает в его глубинах;
Оно чувствует в его огромном динамическом ядре,
Что его безымянные, не сформированные, не рождённые потенции
Взывают к выражению в бесформенном Просторе:
Невыразимые за пределами Невежества и смерти,
Образы его вечной Истины
Выглядывают из комнаты его самовосторженной души:
Как будто при взгляде его собственного внутреннего свидетеля,
Дух поддерживает его зеркальное "я" и труды,
Силу и страсть его вечного сердца,
Фигуры его бесформенного экстаза,
Величие его многочисленной мощи.
Оттуда мистическая субстанция наших душ приходит
В чудо рождения нашей природы,
Существует нерушимая высота всего, что мы есть,
И нескончаемый источник всего, чем мы надеемся стать.
На каждом плане иератическая Сила,
Посвящённая в невысказанные истины,
Мечтает записать и сделать частью жизни
В её собственном родном стиле и живом языке
Какую-то черту совершенства Нерождённого,
Какое-то видение, зримое во всезнающем Свете,
Какой-то далёкий звук Голоса бессмертного исполнителя рапсодий,
Какой-то восторг от всемогущего Блаженства,
Какую-то форму и план невыразимой Красоты.
Там есть миры[, находящиеся] ближе к этим абсолютным царствам,
Где отклик на Истину быстр и уверенн,
И дух не скован его рамками,
И сердца не захвачены и не разорваны резким разделением,
И где восторг и красота - обитатели, а любовь и сладость - закон жизни.
Более утончённая субстанция в более тонкой форме
Воплощает божественную землю, а не мечты;
Её сила может обогнать бегущие ноги радости;
Перепрыгивая фиксированные препятствия, установленные Временем,
Быстрая сеть интуитивного схватывания
Улавливает мимолётное счастье, желаемое нами.
Природа, поднимаемая более широким дыханием,
Пластичная и пассивная перед всесозидающим Огнём,
Отвечает на случайное прикасание пламенного Божества:
Неуязвимая перед инерцией нашего отклика,
Она слышит слово, к которому наши сердца глухи,
Принимает видение бессмертных глаз
И, странствуя по дорогам линии и цвета,
Преследует дух красоты в её доме.
Таким образом, мы приближаемся к Все-чудесному,
Следуя его восторгу в вещах, как знаку и руководству;
Красота - это его след, показывающий нам, где он прошёл,
Любовь - это ритм его сердцебиения в смертной груди,
Счастье - улыбка на его обожаемом лице.
Общение духовных сущностей,
Гений творческой Имманентности,
Делает всё творение глубоко сокровенным:
Четвёртое измерение эстетического чувства,
Где всё находится в нас самих, а мы сами во всём,
Перестраивает наши души для космической широты.
Воспламеняющий восторг присоединяется к видящему и увиденному;
Мастер и мастерство, становясь внутренне одним,
Достигают совершенства магическим пульсом
И страстью их близкой идентичности.
Всё, что мы медленно складываем из собранных частей
Или развиваем, спотыкаясь, долгим трудом,
Там является само-рождённым по нашему вечному праву.
В нас тоже может гореть интуитивный Огонь;
Агент Света, он свёрнут в наших сложенных сердцах,
На небесных уровнях стоит его дом:
Нисходя, он может принести сюда эти небеса.
Но редко горит пламя и не горит долго;
Радость, которую он вызывает с этих божественных высот,
Приносит краткие прекрасные воспоминания
И великолепные проблески интерпретирующей мысли,
Но не полное видение и восторг.
Завеса сохраняется, что-то всё ещё сдерживается,
Чтобы наши души, пленники красоты и радости,
Не забывали стремиться к Высшему.
В этом прекрасном тонком царстве за нашим собственным
Форма - это всё, а физические боги - короли.
Вдохновляющий Свет играет в тонких границах;
Безупречная красота приходит по милости Природы;
Там свобода - это гарантия совершенства:
И хотя отсутствует абсолютный Образ, Слово
Воплощённое, открытый духовный экстаз,
Всё является чудом симметричного обаяния,
Фантазией совершенной линии и правила.
Там все чувствуют себя удовлетворёнными собой и целым,
Богатая полнота достигает предела,
Чудо изобилует [даже] в совершенных мелочах,
Затейливый восторг буйствует в малом пространстве:
Каждый ритм сродни своему окружению,
Каждая линия совершенна и неизбежна,
Каждый объект создан безупречно для шарма и использования.
Все очарованы своим восторгом.
Незатрагиваемые, они живут своим совершенством, уверенные
В небесно-радостной довольной собой неприкосновенности;
Содержимое должно быть, им не нужно ничего более.
Здесь не было тщетных усилий разбитого сердца:
Освобождённый от испытаний и проверок,
Лишённый сопротивления и боли,
Этот мир не мог ни бояться, ни горевать.
Он не имел ни милости ошибки, ни поражения,
Там не было ни места для вины, ни силы для неудачи.
Из некоего переполненного самоблаженства он сразу извлекал
Его формальные открытия немой Идеи
И чудо его ритмичных мыслей и действий,
Его ясную технику твёрдой и округлой жизни,
Его радушных жителей в неодушевлённых формах
И славу дышащих тел, подобных нашему.
Изумлённый, с его чувствами, зачарованными восторгом,
Он двигался в божественном, и всё же родственном мире,
Восхищаясь чудесными формами, столь близкими к нашим,
Но совершенными, подобно игрушкам бога,
Бессмертными с точки зрения смертности.
В их узких и исключительных абсолютах
Ранжированные верховенства конечного пребывают на тронах;
[Здесь] никогда не грезят о том, что могло бы быть;
Лишь в границах может жить этот абсолют.
В превосходстве, связанном с его собственным планом,
Где всё было законченным и не осталось ширины,
Нет пространства для теней неизмеримого,
Нет места для удивления неисчислимому,
Пленник его собственной красоты и экстаза
В магическом круге, отделанном заколдованным Могуществом,
Дух отступил назад, вычеркнутый в его рамках.
Восхищающий яркой окончательностью его линий,
Синий горизонт ограничивал душу;
Мысль движется в освещённых удобствах,
Отмели внешнего идеала - её плавательный диапазон:
Жизнь медлит в её границах, удовлетворённая
Маленьким счастьем действий тела.
Назначенная, как Сила, связанному Уму [своего] угла,
Привязанная к безопасной скудности её комнаты,
Она выполняла её маленькие работы, играла, спала
И не думала о том, что более великая работа не сделана.
Забыв о её жестоких безграничных желаниях,
Забыв о высотах, на которые она поднялась,
Её прогулка стала фиксированной в лучистой канавке.
Прекрасное тело непринуждённой души,
Похожей на ту, что смеётся в сладких и залитых солнцем рощах,
По-детски она качалась в её золотой колыбели радости.
Зов космоса не достигал её зачарованного жилища,
Она не имела крыльев для широкого и опасного полёта,
Она не сталкивалась ни с опасностью неба, ни с бездной,
Она не знала ни перспектив, ни могучих снов,
Ни тоски по её потерянным бесконечностям.
Совершенная картина в совершенной раме,
Это волшебное мастерство не могло удержать его волю:
Оно дало лишь тонкое освобождение на момент;
Беззаботный час был проведён в лёгком блаженстве.
Наш дух устал от поверхностей бытия,
Превзошёл великолепие формы;
Он обращается к скрытым силам и более глубоким состояниям.
И теперь он посмотрел за пределы для [поиска] большего света.
На пике подъёма его душа оставила позади
Этот сверкающий двор Дома Дней,
Он покинул этот чудесный материальный Рай.
Его судьба лежала за пределами в более обширном Космосе.

Конец Песни 2

перевод 03-06.04.2019 года

ред. 12.11.2022